– Действует, – хладнокровно сказала Антонина с удовлетворением.
Собрала вещи. Плёнку выбросила в мусор, весы спрятала в шкафчик, а флакончик понесла в коридор. Рыцарь в сверкающих доспехах таил в себе углубление. Туда и поставила смертоносный флакон отравительница.
Регина отпустила ладони убийцы, реальность вернулась на своё место. Все собравшиеся уставились на Ростоцкую. Чего это она хватается? Успокаивает задержанную после всего того, что она натворила?
– Антонина, Вы точно не хотите признаться? – спросил Архипов.
– Мне не в чем признаваться, – твёрдо ответила Синегубова.
Регина встала из-за стола и позвала с собой Руслана.
– Нужно обыскать рыцаря в коридоре, найти розовый фартук и весы на кухне. Там могут быть следы отравляющего вещества.
Архипов без лишних вопросов отправил ребят на поиски фартука и весов. А сам повёл в коридор понятых. Отполированные доспехи рыцаря слепили блеском. Металлический воин. ростом ниже среднестатистической женщины, оказался не так прост. Осмотрели конструкцию и ничего не нашли. Найти в нём углубление трудно. Регина же видела, куда сунула руку Антонина, потрогала место и нащупала плашку в защите, которая отодвинулась под нажимом. Повезло. Флакончик стоял внутри железного человека. Скорее всего, с отпечатками убийцы. Криминалист отодвинул людей и осторожно положил вещественное доказательство в полиэтиленовый пакет. Мопс радостно лаял, бегал по комнатам, воспринимал обыск как праздник.
– Почему Вы не уничтожили яд? Это же улика, – поинтересовался следователь.
– Вредных людей на свете много. Гораздо больше, чем Вы себе можете представить. Думала, что он, видимо, мне пригодится ещё, – сказала Антонина равнодушно-отстранённым тоном.
Архипов отозвал Регину в сторонку.
– Ты мне так и не рассказала, какой у неё мотив. Личная неприязнь?
– Хуже. Ревность.
– Это как?
– Руслан, ты мне не веришь, конечно, но я чувствую людей, прикасаясь к их рукам. Вижу их глазами, понимаешь?
– Да я уже понял, что непростая ты барышня, Регина Ростоцкая. Рассказывай уже, не томи.
– Тогда слушай. Встретила я Синегубовых в магазине. Они спорили, и чем-то меня заинтересовали. Я подошла и взяла Валерия за руку. Универсам расплылся в тумане, проявляя черты дворца градоначальника на окраине Старграда.
Стояло жаркое августовское утро. Тонечка хлопотала на кухне. Синегубов уже подстриг кусты и собирался чистить бассейн.
– Валера!
Мужчина поднял голову и тут же отвёл взгляд. На балконе второго этажа стояла хозяйка. Красивая и властная. В шёлковом халатике с глубокими разрезами по бокам. Валере нравились женщины с характером. От женских приказов он терял волю и готов был ползти к ним как кролик к удаву.
– Поднимись, – сказала Таисия, развернулась и ушла, не дожидаясь ответа. Разве можно ей не подчиниться?
В полумраке спальни Валера едва разглядел хозяйку. Она лежала на кровати в недвусмысленной позе.
– Вызывали?
– Подойди и ляг рядом.
– Таисия Ивановна, я так не могу, – начал было мямлить Синегубов, причмокивая.
– А тебя никто не спрашивает. Мне нужен ребёнок. Понимаешь? Ди-тё. Маленький человек. Эмбрион. У Геннадия Петровича не получается. Так что, давай, расчехляйся. Поможешь своему работодателю.
– А Антонина?
– А что Антонина? От неё не убудет. Сделаешь ребёнка, и живите себе мирно. А нет, так уволю к чертям собачьим. И работу вам не найти в этом городе. И тёща твоя сдохнет без лекарств в Тмутаракани, в Приднестровье или где она там у вас живёт? Усёк? – сказала молодая хозяйка и дёрнула мужчину на себя.
Валера упал и пропал. Такого у него ещё не было. Чтобы так сладко, чтобы голова кругом, чтобы искры из глаз. И страшно, и истома по всему организму. Опомнился, когда уже из спальни выходил. А за дверью жена. Губы трясутся, брови сдвинуты, из глаз готовы хлынуть слёзы. Еле уволок её от греха подальше.
– Вот так всё было, Архипов.
– Значит Антонина у нас ревнивица.
– Вообще-то, за такое бабы в деревне физиономии царапают и хаты жгут.
– А она решила отравить.
– Выходит так. У каждого своё оружие.
К вечеру Регина разнервничалась. Племянники одни дома никогда не оставались, мать далеко, а она в больнице. Ходила по палате из угла в угол, маячила. Что делать?
– Зинаида Ивановна, я не поздно? – набрала номер коллеги Ростоцкая.
– Что случилось? – в голосе Глушко сквозило беспокойство.
– Я в больницу попала, а ребята одни дома. Можете за ними присмотреть?
– Конечно. А ты чего в лазарете?
– А, так. Бандитская пуля, потом расскажу. Спасибо большое. Я сейчас Анютке позвоню, она Вам откроет.
На следующий день Регина не выдержала и сбежала из больницы. Она не настолько больна, чтобы долго отлёживаться. Ничего, дома долечится. Благому рассказала про малышей без присмотра, он и разрешил. Наказал таблетки принимать и утром на осмотр и процедуры приходить, к обеду уже свободна.
Радости Гриши не было предела, топтался довольный, не слезал с плеча. Хозяйка рядом. Аня и Мирослав тоже наслаждались. Приходишь из школы, а дома вкусно пахнет аж в общем коридоре. Тётка их ждёт. У Регины хоть и не забалуешь, приходится убирать за собой и вообще порядок наводить, зато она всегда поможет и на любой вопрос даст ответ.
В обед заскочил Архипов. По-хозяйски устроился на маленькой кухне. Попросил соли и сметаны к борщу.
– Вчера после задержания я тебя до больницы довёз, а сам на работу поехал, – рассказывал Руслан, но про суп не забывал, активно работал ложкой. Давно домашнего не ел. – Бумажной работы хоть отбавляй, надо оформить всё, как полагается. Захожу в следственный комитет, Елена Шахтина поджидает меня, в засаде сидит. Да как набросится. "Отпусти, вражина, сына моего единственного! Он – не убийца".
– Так и сказала?
– Ну, что-то подобное. А я говорю: "Да, пожалуйста" и веду в изолятор. Выпускаю Игната. Оба не верят своему счастью.
– Руки целовали?
– Скажешь тоже. Я сам извинялся перед ними. Мол, ошибочка вышла. Настоящего убийцу задержали два часа назад.
– А Таисия?
– Перед ней тоже пришлось извиняться, не очень-то хотелось, но такова служба. Я бы ей три наряда вне очереди дал, чтоб спесь повыветрилась.
– Вряд ли это поможет, Руслан. Таких людей карцером и внеочередными нарядами не возьмёшь. Да и бог ей судья. Хоть натворила дел, но не убивала же.
– Это да.
– Знаешь, о чём я думаю?
