– Не могу знать.
– О той девушке, Галине Ивановой. Она ведь у Шахтина работала и исчезла, когда Антонина Синегубова уже приехала и на кухне трудилась. Ты не находишь это странным? Взаимосвязи не видишь? – сказала Регина и так выразительно на него посмотрела. Прожгла насквозь мыслью, как лазерным лучом, и подозрениями заразила.
– Ты думаешь, что она и Галину того…, – начал было Архипов и застыл с полной ложкой супа в руках.
– Вполне себе могла. С её-то мстительностью.
– А что? Это достойная идея. Надо на неё надавить, вытащить признание, если виновна, расскажет. Получится?
– Не получится. У тебя же нет ни мотива, ни доказательств, ни свидетелей.
– Нет, – кивнул Руслан, проглатывая еду.
– А она женщина-кремень. А знаешь что? Устрой допрос и возьми меня с собой. Я помогу вывести её на чистую воду.
– Как? – спросил он с сомнением.
– Ну, до этого же у меня получалось. Что-то мне подсказывает, что и сейчас выгорит дело.
– Ладно. А как вообще ты себя чувствуешь? Голова там не болит?
– Лечусь. Всё нормально. Баба Женя мне звонила. К себе зовёт. Отказа не принимает. Завтра ребята из школы вернутся, поедем в гости.
– Далеко?
– В Сосновку.
– Хочешь, подвезу?
– А как же работа?
– Я, между прочим, громкое дело раскрыл. Мне, может быть, новая звёздочка на погоны прилетит. И вообще, завтра пятница.
К вечеру, когда уже проступили тусклые огоньки звёзд на сером сумеречном небе, ребята сделали уроки, Аня читала, Мирослав слонялся по дому, Архипов заехал за Региной. Буркнул "Собирайся. Поехали колоть серийного убийцу" и ушёл ждать в машину. Ростоцкая вышла из дома неторопливо, собиралась с духом, с мыслями. Ну, получилось помочь бабе Жене, выпустили её дочку, как и обещали карты, ну зачем она лезет дальше. Прежняя Регина, замкнутая и отстранённая, не стала бы этого делать. Новая Регина хотела довести дело до логического конца. В новой Регине проснулось старое детское любопытство. Подтвердится догадка, или она пытается найти чёрную кошку в тёмной комнате? Как известно, её там и не было, этой кошки.
Когда они с Архиповым зашли в допросную, Антонина Синегубова уже сидела там, слегка покачиваясь на железном стуле. Увидела Ростоцкую, изменилась в лице и перестала качаться. Вся собралась в комок и руки скрестила на груди, как будто щитом закрылась.
– Итак, начинаем допрос, – привычным, даже где-то монотонным, голосом затянул следователь. – Скажу Вам честно, мы впечатлены, как ловко Вы замаскировали все следы. Давно не приходилось сталкиваться с таким талантливым преступником.
Архипов заранее подготовил эту фразу. Он любил поиграть на тщеславии. Иногда это срабатывало. Как, например, сейчас. Антонина расслабилась, немного повертела шеей, разминая затёкшие мышцы. Ну-ну, что ещё скажешь, начальник.
– Однако сегодня разговор пойдёт о другом деле. Как Вам известно, мы нашли тело бывшей домработницы Шахтиных Галины Ивановой. Помните?
– Как же не помнить. Вы несколько раз меня уже о ней спрашивали.
– Найдены новые улики. И теперь у меня один вопрос. Скажите, почему Вы убили Галину Иванову? – спросил Архипов и наклонился вперёд, не сводя с задержанной глаз.
– Что?! Вы ещё и это на меня хотите повесить? – Синегубова сначала опешила, потом расцепила руки, завопила, отчаянно размахивая, жестикулируя, демонстрируя непристойные знаки, ударяя по внутренней части локтя. – Выкуси! Я её не убивала.
– Чем она Вам помешала? – спокойно спросила Регина.
Дотронулась до руки подозреваемой. Настала её очередь узнать правду. Виновна или нет? Допросная дрогнула и растворилась.
Лето обещало быть сказочным. Хозяева после многодневных сборов уехали далеко, на знойное побережье с загорелыми воспитанными европейцами, старинными развалинами и выдержанным коньяком. Огромный дворец, каких раньше Тоня ни в жисть не видывала, остался в их полном распоряжении. В первый же вечер молоденькая Галя предложила открыть бутылку красного сухого из винного погреба и устроить пати на террасе. Как господа.
– А Геннадий Петрович не заругает? – испуганно спросила Антонина, глядя, как ловко орудует штопором горничная. Вот бы она так комнаты убирала, пылища кругом несусветная, хоть самой за тряпку берись.
– Ой, да он даже и не заметит. Он, в основном, коньяк и виски употребляет. А вино – для гостей держит, – отмахнулась Галина от вопроса новенькой и на правах старожила разлила по пузатеньким бокалам.
Валера включил приятную музыку и вечернее освещение территории. Пати, так пати. Антонина к спиртному была равнодушна, но такого вина она вряд ли когда-нибудь ещё попробует. Если дают, бери. Напиток, оказавшийся на редкость вкусным, тягучим, настоявшимся десятилетиями в тёмных подвалах, приятно обволакивал изнутри. Божественный нектар, не иначе. Тоня и сама не заметила, как молодая пройдоха пригласила единственного кавалера, на которого она сама положила глаз, на танец. И как танцует, малолетка несчастная! Это же не танец, это какой-то тантрический секс. Извивается, как змея. Может она не только футболки с цитатами из Гарри Поттера носит? Может она в секту вступила? Может уже нужно спасать заблудшую душу, пока не поздно?
К вину не хватало сыра. Галя вызвалась пойти на кухню и сделать нарезку.
– Ты что это творишь? – спросила Антонина, застав девушку в странной позе. Она наклонилась над сырной тарелкой, шептала заклинания и манипулировала "волшебной" палочкой, которая обычно торчала из кармана её широких штанов.
– Не твоё дело. Сама-то зачем явилась?
– Захотелось ещё орехов и мёда к вину. Так на приёмах подают. И всё-таки… чем ты занималась? Ну, просто интересно.
– Хочу его приворожить, – сказала Галя с вызовом.
Антонина сжала губы и кулаки, но промолчала. Когда женщины вернулись на террасу, единственный кавалер уходил со словами "что-то мне нехорошо, спать хочется, вы давайте здесь, девчонки, без меня". Галя было метнулась за ним, сказку на ночь почитать, колыбельную спеть, да мало ли что мужчине понадобится, но Антонина придержала её в дверях.
– Оставь его. Давай ещё выпьем. Вино больно хорошее.
– А давай, – сказала девица. Никуда он от неё не денется.
И как давай распространяться о том, как она будет счастлива с Валерой; что пусть он и постарше её, и мужик вроде непрезентабельный, вида простецкого, не с обложки глянцевых журналов, зато такой добрый, хороший, хозяйственный. Молодые парни совсем не такие.
Тоня слушала всю эту тираду молча, запивая вином из бокала. Как будто вливала в себя смелость, разбавляя поднимающуюся ненависть алкоголем. А когда нахальная девица встала, собираясь уходить, не выдержала, догнала, окликнула и толкнула в упругую девическую грудь что было сил. Галя, удивлёно распахнув глаза, упала, ударяясь затылком о низкий металлический стеллаж у самой двери в дом.
