Шестёрке Пик плохо жилось в семье злой тётки и драчливых братьев и сестёр. Она долго терпела побои и унижения, а потом ушла из своей бумажной колоды и попала в колоду дорогих карт с лаковым покрытием и вензелями на рубашках. В этой колоде жил Валет Червей. Он был большой и доброй картой, она таких раньше не встречала. Шестёрка Пик хотела стать его дамой, но этому помешал злой и коварный Джокер. Он проткнул карту её же собственной пикой и бросил гнить в тёмном лесу.
– Кто такой этот Джокер? – спросил Бубновый Король, наклоняясь к Шестёрке Пик, говорящей всё тише и тише.
Шестёрка Пик не успела ему ответить, последний раз вдохнула и истлела. Только жалкие клочки остались на его руках, а остальное превратилось в прах, и ветер развеял его по лесу.
– Спи спокойно, Шестёрка Пик. Я найду твоего убийцу.
Бубновый Король с детства любил справедливость. Ему говорили, ну куда ты лезешь, без тебя разберутся. Тебе что, больше всех надо? Будь как все, не высовывайся из колоды, стой поближе к козырям. Но как можно оставаться спокойным, если рядом обижают слабых – шестёрок и семёрок, а иногда даже двоек и троек? Как?! Поэтому, когда чужое заморское королевство напало на маленький халифат по соседству, Бубновый Король поскакал с другими королями на его защиту. Бубновый Король храбро сражался, даже потерял руку на войне, но, видя, что эти подвиги нужны лишь тщеславным правителям, вернулся домой, к берёзам, к знакомым замкам, к холодному северному солнцу.
В общем, не хотел Бубновый Король больше войны и наказаний, но спускать с рук Джокеру это тоже нельзя. Где это видано – чтобы колоть шестёрок пиками? Да и как много ещё карт с плохим значением – коварство и обман, жестокость и интриги. Хотя в сочетании с другими картами они могут принести пользу, и пока бьётся его бубновое сердце, он поможет им в этом.
Вот так, размышляя о порядке в карточном королевстве, шёл Бубновый Король дальше по лесу и увидел дворец красоты неписаной. Утопающий в зелени, стоял этот замок особняком, с высокими толстыми стенами, гаубицей не пробьёшь, с острыми шпилями, с башенками и балконами. Вокруг замка белые лебеди плавали, розовые кусты росли, и радуга поднималась. Засмотрелся Король.
– Интересно, кто живёт в таком красивом замке? Король? Какой масти? Из какой колоды?
Бубновый Король постучался в железные ворота неприступной крепости.
А вот и нет, никакой и не король владел замком. В нём жил Туз Треф. Но случилась беда – Туз Треф умер. Его масть поменяла цвет. Конечно, карта была не первой свежести, слегка потрёпанная жизнью, но сейчас все краски сошли с неё. Туз Треф не дышал.
– Что с ним случилось? – спросил Бубновый Король.
– Никто не знает, – ответила Дама Треф, вытирая слёзы с глаз.
Беспокойная гостья скучать не даёт
Пришёл вторник, а лучше бы хорошие новости. Но они не спешили приходить, застряли где-то в другом измерении, в другой жизни. Баба Женя шла к дому Ростоцких, не замечая пути. Да и что там замечать, что она не видела в Старграде? Всю жизнь прожила в этом провинциальном городишке. В основном здесь – деревянная застройка, в центре – площадь Ленина, городская администрация и автостанция, на которой она всю жизнь проработала кассиром. Несколько районов пятиэтажек построили ещё в двадцатом веке. Вот и весь Старград. За городом – озёра, святой источник, пещеры, дубы-колдуны. А котов учёных сколько бегает! Хорошее место, что уж там говорить. Не зря потянулись сюда богатеи со всей России. Дома понастроили не чета старградским – модные, современные, с бассейнами и садами, по последнему слову архитектуры и техники.
Баба Женя шла на полусогнутых. Ноги болят, а идти надо быстро. Хоть бы не отказала Регинка, хоть бы подсказала, что делать. Ростоцкие – они такие, ведьмина кровь играет в жилах. По молодости муж бабы Жени пропал, с рыбалки не вернулся домой. Она к Матильде побежала, жив ли, мёртв ли, что делать. А Ростоцкая, как в воду глядела, успокоила. Жив, говорит, в лесу заблудился, покалечился. Ищите у поганых болот. И правда, нашли на третьи сутки, со сломанной ногой. Во как!
А Бабе Жене сейчас хоть Ростоцкие, хоть бог, хоть чёрт, лишь бы помогли дочь вытащить из тюрьмы. Баловала её, пылиночки сдувала. Таюшка, поздний ребёнок, в муках рождённый, ни в чем отказа не знала, выросла, красавицей первой в городе стала, и вот – в беду попала. Кроме матери некому вызволить из неволи.
Дом Ростоцких ранее принадлежал инженеру Ушакову, а до него купцам Егоровым. Матильде же достался со всей старинной обстановкой. Дом встретил позднюю гостью неласково. Высился горделиво на пригорке. Ставни закрыты, из-под одного окна свет пробивается. Дома хозяйка, значит. А где ей быть? Договаривались же на восемь часов.
– Доброго вечера, Регина. О, господи, а это кто? – баба Женя испуганно перекрестилась.
– Не бойтесь. Гриша – ручной ворон.
Женщина огляделась. Дом не изменился со времён Матильды. Темно-зелёные обои выцвели, но смотрелись пока прилично. Печь с изразцами начищена, ни пятнышка. Резной старинный буфет тёмного дерева – как новенький. Скатерть отглажена. Молодец девчонка, следит за порядком. Ну, как тоже девчонка. Поди ей уже за тридцать, не меньше. Длинные юбки не по моде возраст добавляют, конечно. Смазливая девка, ничего не скажешь, только смотрит на всех волком, того гляди укусит. После того пожара закрылась от всех, ожоги прячет под шарфиками. В перчатках даже летом ходит. Нечисть крылатую завела, с вороном только и общается, видимо.
– Чай горячий будете? – предложила хозяйка.
– Беда, беда у меня, – заголосила гостья без малейшего перехода. – Не до ча-а-а-ю.
– Да что случилось-то? – Регина затеребила кончик шарфа.
– Таисию мою арестовали. В тюрьме сидит ангелочек мой, – всхлипнула женщина. – Слышала, мэра убили?
– Шахтина? Да, слышала. Гудит город.
– На Таюшку мою грешат, – баба Женя достала платок, промокнула глаза.
– Во как. В полицию, к следователю надо идти.
– Была я там, – сказала баба Женя с досадой и махнула в сторону Регины рукой. – Выгнал меня Архипов. Дело, говорит, сурьёзное. Не путайся, бабка, под ногами. Ой, Регинушка, к кому я сегодня только не ходила. На тебя одна надежда.
– А я при чём? – удивилась Регина. – Я простой архивист, хоть и при следственном комитете.
– Ну, ты можешь карты глянуть? Погадай, прошу, девонька. Выпустят или нет?
– Это можно, да.
Регина взяла загодя припасённую колоду карт, перетасовала, подала бабе Жене сдвинуть, раскинула по столу. Женщина перестала дышать, всматривалась то в карты, то в лицо гадалки. Карты не поймёшь. Лицо непроницаемо.
– Да не томи ты меня! – не выдержала баба Женя. – Говори как есть.
– Выпустят-то её выпустят, – сказала Регина и нахмурилась. – Только помочь ей надо.
– Как это?
– Вижу, что настоящий преступник на свободе ходит, – сказала ворожея, указывая на карту. – Вот как его поймают, так и дочку Вашу отпустят. Не раньше.
