Не дала. В смысле, не дала насладиться честно отобранным, стерва такая. Почему нельзя спокойно дождаться и дойти со мной до ближайшей деревни? Подумаешь, Майкой назвал! Ну ведь, не дырявой же майкой. Все, вроде успокоилась, хотя сидит, нахохлившись, как сова днем на дереве.
— Ладно, проехали. — миролюбиво предложил я. — Ты лучше скажи, откуда ты про магические книги столько знаешь?
— Потому что сама магиня второго уровня. — нехотя процедила Майка. — Меня как раз везли в соседние земли, чтоб подучилась еще. Здесь в Скаутске одни олухи в мантиях сидят. Ни колдовать, ничему не учат. В Междуреченске с этим все намного круче.
— О, если ты магиня, может сбацаешь нам костерок в этой халупе? — бодро спросил я. — Кушать так хочется, что переночевать не с кем! Тебя хоть готовить здесь учили?
— Перетопчешься! И с едой, и со всем остальным. Нет у меня прав на готовку.
— Вот и у меня нет. — сокрушенно вздохнул я. — Хотя бы кипяточку тогда, я со вчерашнего ничем, кроме разбойников и вида голых девиц не питался. Не поедим — до деревни не дойдем.
— Ладно, уговорил. Сама есть хочу, сил почти нет.
Следующие пятнадцать минут я с удовольствием наблюдал, как целый маг второго уровня разжигает очаг в избушке. Майка собрала все полешки, вытащила из пазов между бревнами насколько клоков сухого мха, положила их внутрь и стала пристально смотреть на эти клочки, бормоча заклинание. Наверно, двоечницей в школе магии была, потому что огня как не было, так он и не появился.
— Может, огнивом попробуем разжечь? — не выдержал я. — Я вчера прикупил на всякий случай.
Майка, яростно взглянув на меня, молча продолжала свое безнадежное волшебство, начав бормотать еще отчаянней и при этом умудряясь от усердия сопеть. Вдруг огонь вспыхнул, и я облегченно вздохнул.
— Воду греть магией не умею! — мстительно предупредила Майка. — Сам за водой топай!
Сам, так сам. Я вытащил из транспортника котелок, вытряхнул из него флягу с водой, относительно свежую лепешку и кусок брынзы. Торжественно посмотрев на недозревшую еще будущую фурию, поставил котелок на поленья и стал нарезать еду крупными ломтями.
Через час мы уже протискивались через бурелом мелколесья, ища выход на дорогу. Обратно возвращаться к дилижансу я постерегся, о чем сейчас искренне жалел, костеря себя на разные лады, включая матерные. Еще через полчаса мы шли уже по дороге и ждали что-нибудь попутное. Эта попутка в виде телеги и печально хмурой старой лошадью с пьяным в хлам хозяином, лежащим ничком на сене, догнала нас тогда, когда ноги уже стерлись до неприличных мест. Я торопливо преградил лошади дорогу. Та обреченно заржала, предчувствуя дополнительную ношу на ее конском пути и встала. Хозяин не проснулся. Тогда я решительно закинул свой мешок на телегу и сам влез туда, отодвинув пьянчугу в сторону.
— Чего тормозишь, садись давай! — поторопил Майку.
Та со странным выражением на лице посмотрела, как я беру вожжи в свои руки, махнула рукой и устроилась рядом, свесив ноги с края. Я хлестнул вожжами лошадь, и она поплелась дальше.
— Ты знаешь, куда мы едем? — спросила Майка.
— Нет, конечно. Вот лошадь знает, значит, нам туда.
— Что скажет хозяин, когда нас увидит? Ругаться, поди начнет.
— Пофиг на него. Зато нам гораздо лучше стало. Плохо ехать — лучше, чем хорошо идти.
Я оглянулся назад и на долгую минуту замешкался. Если штаны себе Майка нашла, то под кофтой по-прежнему ничего не было. И половина этого «ничего» сейчас во всей своей красе почти целиком выглядывала из-под выреза. Почему меня это больше зацепило, чем общий вид вчера вечером, не знаю. Наверное, пытливой фантазии журналиста обязательно надо увидеть только фрагмент и по нему уже сочинять статью, собирая по кусочкам недостающие пазлы? Или у всех мужиков так? Когда лошадь встала, не понимая, зачем натянули вожжи, Майка взглянула в мою сторону, засекла направление взгляда и резко одернула кофту.
— Не пялься! — злобно прошипела она.
— Одеваться почаще пробуй, чтоб не пялились! — нашел, что ответить и лошадь истерически заржала, поддерживая мою фразу.
Мужичок, проснувшись и завидев в моей руке серебряную монетку, тут же засунул ее в карман, даже не поинтересовавшись, на каком этапе сна мы залезли в его телегу. Вот и славненько. Немного погодя он, глядя на то место, где предположительно находился мой кошелек, узнал, куда мы едем и радостно предложил нам свою избу, сказав, что сам поспит на сеновале. Я, поглядев на радостное личико Майки от таких щедрот, не стал отнекиваться, хотя по моему мнению, лучше бы на том сеновале спать нам, незнакомое место и потенциальные местные каннибалы или, еще хуже вампиры, меня изрядно волновали. Хотя, посмотрев на карте эти места, окрашенные белым цветом, я успокоился. Вчера с диким человеческим зверьем я познакомился, выиграл у них в «догони меня, стрела», уж с обычным как-нибудь справлюсь.
Через пару часов показалась деревня. Пара улиц при съезде с дороги и обширные огороды за ними. Проехали через центр, где находились церковь, клуб и сельсовет. Последние два меня изрядно удивили своим присутствием. Я такое последний раз видел в Калужской области, куда выезжал по заданию редакции. Настоящую сельскую глубинку решили игрокам показать? Дальше — все, как в сказке про усталых путешественников. Крестьянский ужин с молодой картошечкой и солеными рыжиками, непременный самогон, взятый в долг у соседки под такое же непременное обещание отдать долг завтра утром. Интересная классификация долгов у мужичка. Денежки я ему заплатил, но видать, есть долги, за неуплату которых могли и полжизни отнять. Дальше баня. Совместная помывка закончилась моим бегством от ушата кипятка до дыры в заборе и заливистым смехом соседок, наперебой обсуждающих наши крики. Насколько Майка была покорной у бандюков, настолько неприступной выглядела этим вечером.
Несколько недомытый и расстроенный неправильным вечером, я уже лег спать, когда скрипнула дверь и вошла теткина кофта вместе с ее содержимым. Содержимое неожиданно для меня скинуло кофту и сказало, что не хочет быть никому должно, моя бесстыжая похоть может насладиться беззащитным женским телом в качестве приза от спасения и после этого оно ничего не должно. Похоть тут же взяла под козырек и принялась иметь это тело в тех положениях, в которых позволяла «Кама сутра». К сожалению, хорошее быстро заканчивается, и уже через пяток положений мне резко захотелось спать, игрок оказался бессилен против усталости после дюжины километров ходьбы.
— Надо бы изобрести зелье для восполнения мужеской силы. — лениво подумал я, отворачиваясь в сторону от обладательницы кофты и выходя из игры.
Утром в «Гондване» я проснулся бодр, свеж и необычайно устремлен к свершению подвигов. Обнаружив рядом с собой вместо женщины записку, которую не читая, сунул в карман штанов, ринулся искать маршрутку до Складовска. Найдя фургон, отправляющийся туда продавать поросят, я, недолго думая, сел Рядом с возницей и, наконец, прочитал записку. «Похотливый козел, помни, что я тебе ничего не должна». — вот что мне написали на прощание. Немного обидно, конечно, зато без розовых соплей и обоюдного желания снова увидеться. Путь до Складовска пролетел незаметно, тем более, что весь данный отрезок времени я вспоминал фрагменты предыдущей ночи и жалел, что из «Кама сутры» использовал лишь несколько страничек, не самых сложных в исполнении. В Складовске скинул на базаре добытое честно не пролитой кровью оружие бандюков. Вышло меньше, чем я ожидал, зато мешок за спиной заметно полегчал. До змеиного острова тоже добрался быстро, оно было в часе ходьбы от городишка.
