— Ты вернешь ее мне сразу же, как станешь королем, — неторопливо произнес Итан, — иначе нам говорить не о чем.
— Хорошо. Ты получишь ее сразу же, как умрет нынешний король, — миролюбиво согласился Ариньи, — собственно, после того, как ты выполнишь мою небольшую просьбу, а твоя баба будет при тебе, ничто не помешает нашему добровольному и плодотворному сотрудничеству, ведь так? Ну, несмотря на некую взаимную неприязнь?
Итан вздохнул и кивнул. Все шло к тому, что его встреча с отцом произойдет куда быстрее, чем он предполагал — и уж совсем при иных обстоятельствах.
***
Он дал себя связать. Так, для видимости, потому что специально вязали так, чтоб узлы легко распустились. И, конечно же, Итан и не собирался убивать отца, нет! Наилучшим решением казалось скрутить Ариньи в присутствии короля — и здесь главное не дать ему сбежать — чтобы потом вытянуть из него правду относительно того, где прячут Вельмину. И уж здесь Итан был готов не скупиться на средства добывания той правды. Королева Лессия оказалась талантливой учительницей. А королю Аривьена… отцу, то есть, он все объяснит. Сложно найти того, кто не прислушается к собственному спасителю.
Но пока что он по привычке напустил на себя флегматичный и равнодушный ко всему вид, и совершенно спокойно и твердо смотрел в глаза Ариньи, лихорадочно блестящие, так что Итан даже заподозрил, а не принял ли этот мерзавец чего-нибудь этакого для храбрости. Впрочем, это было неважно.
По-настоящему важным оказалось то, что, едва ступив под своды дворца, Итан начал его узнавать. Это оказалось на удивление больно. И одновременно сладко. Странное ощущение, словно он снова был маленьким — не превращенным в дракона мужчиной в расцвете сил, а снова пятилетним мальчиком, который с интересом рассматривал рисунок из темных прожилок на мраморе и узнавал в нем кривые башни и реющего над ними дракона. Мальчика, который заметил, что на одной из полированных ступеней треснул и откололся кусочек, для которого золоченые цветы на потолке горели ярко, словно солнце, а хрустальные люстры, словно взлетающие фениксы, разбрасывали по стенам яркие радуги.
Итан шагал вслед за Ариньи. За ним семенил гвардеец, с ружьем наперевес. И на миг ему стало страшно — потому что вот сейчас, буквально через несколько минут, он увидит своего отца. Постаревшим, обрюзгшим… Но — отца. Который, наверное, горевал по сыну, изводился, не спал ночами, заливал горе выпивкой и срывался на мать.
И, уже стоя перед высокими резными и раззолоченными дверями, Итан вспомнил…
Он снова увидел раскрасневшееся лицо отца, и как будто со стороны увидел, как тянется к рыжей бороде маленькими еще, неудалыми, пухленькими и белыми ручками.
«Мой, мой мальчик», — король смеется, позволяя сыну дергать себя за бороду.
Такое раннее и такое счастливое воспоминание. Где оно было раньше? Пропадало под толстым слоем дурмана, лежало под гнетом тьмы. А теперь вот всплыло и засияло новенькой монетой.
Двери растворились, и Ариньи решительно шагнул вперед. Итан — за ним. Он увидел в конце зала трон, на котором сидел грузный и немолодой мужчина. Борода из рыжей давно стала белой. И маленькие глазки утонули в пухлых щеках. И такой знакомый берет из алого бархата на лысой голове…
Они подходили все ближе. Итан быстро оглядел тронный зал — его он тоже узнал, эти флаги, и герб, вырезанный из липы, что красуется на стене прямо за троном. Наконец Ариньи остановился. До трона оставались положенные этикетом десять шагов. Итан быстро огляделся, невольно нахмурился при виде гвардейцев, замерших в карауле. Их немало, и с ними, возможно, тоже придется что-то делать…
— Ваше величество, — голос Ариньи сделался невероятно сладким. Его, казалось, можно было черпать ложкой, словно мед.
— Ты просил аудиенции, — сухо отозвался монарх, — что тебе нужно?
Ариньи кланялся. Еще и еще.
— Ваше величество! Я надеюсь на прощение. Посмотрите на моего пленника! Я долго выслеживал его… И теперь хочу преподнести вам подарок.
А сам незаметно подал Итан знак, мол, подойди ближе. Так близко, чтобы в два прыжка добраться до трона и вырвать сердце у короля Аривьена. У отца.
Итан медленно двинулся вперед, поравнялся с Ариньи. Еще раз посмотрел на короля.
Да, постарел. Сильно постарел… Но ведь и лет прошло немало.
— Кто это? — внезапно визгливо прикрикнул отец, — что это за шутки?
Он махнул пухлой рукой, давая знак гвардейцам.
— Ваше величество! Я поймал для вас дракона! — гордо объявил Ариньи.
В этот момент, с точки зрения Ариньи, Итан должен был рвануть вперед, добраться до трона и убить короля. И одновременно, с точки зрения Итана, он должен был повалить на пол Ариньи и его скрутить, как предателя. Однако…
Итан успел толкнуть Ариньи на пол. И в следующее мгновение на него опустилась пыльная завеса, тошнотворно-розовая, имеющая вкус и запах сахарной ваты. Один вдох — тело мгновенно перестало слушаться.
— Идиот! — прохрипел откуда-то снизу Ариньи, — сдохнешь теперь! Вместе сдохнем!
Кажется, пыльная завеса парализовала и его. Топот шагов… Крики…
А потом посыпались удары. Королевские гвардейцы били прикладами, не разбирая, куда. И Ариньи тоже били. А тело все такое же, непослушное, словно ватой набитая кукла. Но это и хорошо, боль ощущается так, как будто бьют сквозь одеяло… И только слышны вопли Ариньи, которые все тише и тише… Почему-то он мог кричать, а Итан — нет. Горло как будто в железном обруче сдавило, и только хрип вылетает вместе с дыханием, когда трещат ребра, когда хрустнул нос…
И вдруг все прекратилось. Итан увидел, как над ним склонился король. Он сделался красным, в тон собственному берету. Рванул воротник, раздирая его на полной шее, и там блеснула толстая золотая цепь.
— Этого темницу, — распорядился он, рассматривая Итана, — а этого, — указал куда-то в сторону, — в пыточную. У нас есть, о чем поговорить.
Итан вдохнул. И с выдохом, даже не надеясь, что его услышат, все же произнес заветное:
— Отец…
Странно, но король услышал. Замер на миг, стиснув зубы. Зажмурился. Побагровел ещё больше. А потом снова посмотрел на Итана. Не в лицо, а ниже, туда, где одежда была разорвана, и где просвечивал малахитовой зеленью герб Аривьена.
— Так, значит, жив, выродок!
И снова повторил:
— В темницу этого. В цепи. Раздеть, чтоб никакой одежды не осталось. Обыскать. Все, что найдете, принести мне.
— Слушаюсь, ваша милость, — шорохом прозвучало откуда-то сверху.
Итан закрыл глаза. Случилось что-то, чего он не понимал и не мог предвидеть. В мимолетном видении он снова тянулся к рыжей отцовской бороде. И снова не понимал. Почему — выродок? Почему в темницу? Что он упустил, и чего не знал? А самое главное, что теперь он не сможет превратиться в дракона, освободиться сам и освободить Вельмину. Похоже, только что он упорол страшную глупость, о которой будет жалеть всю оставшуюся жизнь… Сколько ее там осталось?
