— Без катализатора — весьма слабое, — заметил Итан.
Они шагали по подземелью, которое казалось бесконечным. Но своды были высокими, и на удивление дышалось легко, словно здесь была хорошо налажена вентиляция.
— Но ты жив и на ногах. Обычный человек так не сможет, — заметила, помолчав, она.
— Как тебя зовут?
— Тень, — ответила женщина, — но это неважно. Важно то, что скоро мы выйдем на поверхность, а там и до дома госпожи рукой подать.
— Зачем я ей? — снова поинтересовался Итан, — может быть, скажешь?
— Она мне не докладывает, — Тень неопределенно махнула свободной рукой, — но не думаю, что ей так уж нужен ручной дракон. У нее иные мотивы.
— Я должен разыскать одного человека, — пробормотал Итан, — обязательно. Но теперь я не знаю, как это сделать. Пакрион обещал мне помочь, но…
— Я думаю, что госпожа тебе поможет и в этом, — сказала уверенно Тень и умолкла, — а Пакрион — сволочь, каких ещё поискать. Это хорошо, что госпожа вмешалась. Потому что… Не знаю, что тебе наобещало его высочество, но часть обещаний можно смело забыть, сразу и навсегда. Пакрион — истинный сын своего отца.
Шли они недолго. И — просто невероятное везение, каменный пол здесь был довольно чистым. По крайней мере, к концу этого путешествия Итан даже не поранил ноги, что было весьма кстати. Потом был подъем по узкой каменной лестнице, которая вывела в недлинный тоннель. Итан увидел кусок темно-синего звездного неба и черные силуэты деревьев. Итан вдохнул поглубже и вдруг понял, что ничего не изменилось с его заточением и с потерей Вельмины. В Аривьене по-прежнему была весна, она была прекрасна и равнодушна. И, по большому счету, всем было глубоко наплевать на то, что кого-то там бросили в подземелье, а кого-то замучили в пыточной.
ГЛАВА 10. Фаворитка его величества
— Ну от тебя и запашок, — сказала Тень.
Она рылась в сумке, которая была старательно спрятана под корнями пня неподалеку от выхода из подземелья.
— Так не в ванне с розами сидел, — Итан усмехнулся и развел руками.
Он невольно наслаждался тем, что ни руки, ни ноги не отягощены кандалами, и что он может двигать ими, как хочет, да и вообще, его передвижение больше ничто не ограничивает, кроме его собственной воли. Нет, он не забыл про Вельмину, не забывал ни на миг — но все равно ничего не мог поделать с этой радостью оттого, что снова свободен.
— Ничего, отмоешься. Держи, вот, — она протянула ему башмаки и рубашку, честно предупредив, — могут быть великоваты. Я брала с запасом.
Башмаки, грубые, без изысков, пришлись впору. А вот рубашка оказалась тесновата в плечах, на что Тень пробурчала, мол, здоров ты сильно для человека, проведшего две недели в подземелье, куда бросают только тех, кого надо уморить.
Итан лишь улыбнулся. За время пребывания в темницы тело полностью восстановилось, поломанные ребра срослись, носовая кость тоже не беспокоила. Пожалуй, теперь он был готов как никогда раньше бороться за Вельмину. За их будущее.
— Идем, — вздохнула Тень, — думаю, госпожа заждалась. А она не очень любит ждать.
Она ловко размотала ткань с головы, и в блеклом свете луны Итан увидел довольно миловидное лицо, с хищным росчерком бровей над странными глазами, с пухлыми губами, но с перебитым носом. Темные волосы Тени были скручены в тугой узел на затылке.
И они пошли вниз по склону. Потом, оказавшись на улице, огибавшей замковый холм, быстро нырнули в темный переулок. Тень уверенно свернула ещё несколько раз и, наконец, остановилась перед запертым черным ходом большого дома. Она достала откуда-то ключи, быстро открыла дверь и кивнула Итану.
— Проходи. Сейчас отведу тебя к госпоже.
Итан переступил низкий порог, огляделся.
Вперед уводил широкий коридор, на стенах едва теплились алхимические фонари. Под ногами была ковровая дорожка.
Тень обошла его и двинулась вперед, совершенно бесшумно — как и полагается тени. Итан пошел следом. Потом пришлось подняться по деревянной лестнице, которая под тяжестью шагов скрипела так, словно по ней топал взвод гвардейцев. И, наконец, Тень остановилась перед плотно закрытой дверью и коротко постучала.
— Войдите, — прозвучало звучное.
— Удачи, — шепнула быстро Тень и почесала кончик носа.
Итан толкнул дверь. Перед ним утопала в полумраке роскошная гостиная, а за столом, с белой фарфоровой чашечкой в руках, сидела блондинка в атласном алом халате.
— Иди сюда, — сказала она, ставя чашечку на блюдце, — дай-ка на тебя посмотреть. Великие боги, как же ты похож на Вирею!
***
Комната была освещена скудно: огоньки в люстре едва тлели. Стол, накрытый на двоих, стоял как раз на границе мягкого светлого пятна, и получалось так, что лицо женщины тонуло в тени, а свет вырывал из полумрака лишь ее алый блестящий халат и тонкие руки, сцепленные замком. Итан ещё раз огляделся и, убедившись, что в гостиной больше никого нет, шагнул к столу. Смотреть на свет все еще было неприятно, но он уже понял, что она специально пригасила освещение. Для него.
Блондинка за столом не шевельнулась. Итан с интересом ее разглядывал: она была немолода, но умудрилась сохранить изящество фигуры и утонченную прелесть черт. Зрелую прелесть — с морщинками на лбу и в углах неожиданно темных глаз, с опустившимися уголками красивого чувственного рта, с едва наметившимся двойным подбородком. Тонкие запястья, украшенные золотыми браслетами, тоже выдавали возраст: сухая кожа, несколько темных пятнышек.
«Хотя бы не молодится», — подумал Итан, невольно вспоминая Лессию.
Эта женщина, по словам Тени, тоже была алхимиком, но предпочла остаться в собственном возрасте, не пытаясь натянуть на себя облик юной девушки. Это вызывало некоторое уважение.
— Садись, — сказала женщина, — поговорим.
— Зачем я вам? — спросил Итан, отодвигая стул.
— Хочешь кофе?
Он кивнул. Неожиданно женщина поднялась и собственноручно налила ароматного напитка в чистую белую чашечку. Потом подвинула ее Итану.
— Кофе — для беседы, — пояснила она, — покормят тебя чуть позже. Пей, не бойся.
Итан поймал ее взгляд — встревоженный и, кажется, весьма печальный. Сделал неторопливый голоток, и горячий напиток ярким солнцем прокатился по пищеводу.
— Меня зовут Луиза д’Эвьер, и я — официальная фаворитка его величества.
Итан поставил чашку и выжидающе посмотрел на нее. А сам подумал, что просто нужно подождать, не делать никаких резких движений, не пытаться свернуть шею любовнице человека, который бросил его в темницу и собирался поутру казнить.
— А ещё я была лучшей подругой твоей матери, — добавила д’Эвьер, — теперь, надеюсь, у тебя нет вопросов, почему ты здесь?
