— То есть вы предлагаете мне стать вашим личным убийцей? — Итан усмехнулся, — пока что это выглядит именно так.
Советник хмыкнул.
— Пока что мне нужен просто верный мне человек. А верность я буду хорошо оплачивать. Опять же, кров, еда. На заработанное жену приоденешь. Может быть, купишь себе небольшой домик где-нибудь в деревне…
— И все же, что я должен буду делать? — перебил Итан.
— Меня, знаешь, не любят… некоторые, — де Вер усмехнулся, глядя куда-то сквозь деревья, — но я, прежде всего, советник его величества и заинтересован в долгом здравии нашего короля. И мне нужен верный человек, чтобы присмотреть за королем, потому что я не вездесущ.
Итан помолчал, обдумывая. Как-то странно выглядело подобное предложение, потому что у такого человека, как де Вер, наверняка сотня шпионов найдется. К чему ему еще один, найденный, считай, посреди леса, о котором неизвестно ровным счетом ничего?
— А своих людей у вас нет? — спросил он.
— Конечно, есть! — тут советник ощутимо заволновался, — но по большому счету о них и так знают те, кто меня особенно не любит. Ты, наверное, сейчас думаешь о том, как я могу на подобное нанимать совершенно незнакомого человека? Ты прав, выглядит это все дико. И точно так же подумают и мои недруги. И тебя не заподозрят, а если и заподозрят, то в последнюю очередь.
— Прежде всего, мне доверять должны вы сами, — заметил Итан, — откуда такое доверие незнакомцу из леса?
— Доверие, — сообщил с улыбкой совертник, — будет щедро оплачено. Очень щедро, поверь.
Итан посмотрел на де Вера. Не похоже было, чтобы советник волновался оттого, что пытается солгать. То есть, ему просто нужен человек, о котором в столице ничего не знают, и который не погнушается убийством, если на то будут причины. Человек, который будет старательно присматривать за королем… интересно, что там происходит, во дворце?
Но, пожалуй, единственное, что Итану не нравилось во всей этой истории — это то, что в нее втягивали и Вельмину. Ее бы увезти куда-нибудь в тихое имение, чтобы прогуливалась по утрам в саду, срезала охапки цветов, сидела за вышивкой и ни о чем больше не думала.
— Я не думаю, что моей жене следует становиться фрейлиной, — хмуро сказал Итан, — это может оказаться опасно, коль нужно присматривать за королем.
Де Вер покачал головой, все ещё глядя на Итана с легкой улыбкой, с какой умудренный жизнью учитель смотрит на бестолкового ученика.
— А здесь ты не совсем прав. Если ты запрешь жену где-нибудь вдали от столицы, те, кому это будет интересно, все равно ее найдут, рано или поздно. А вот если она постоянно будет на виду — и будет выполнять обязанности фрейлины при Женевьеве, вряд ли ей сильно заинтересуются. Объявим ее моей дальней родственницей, делов-то.
Итан приподнял брови. Дело принимало совсем уж неожиданный оборот.
— Кем тогда я буду? — спросил он.
Не то, чтобы предлагаемое советником слишком уж нравилось, но и отвращения не вызывало, на самом-то деле. И в одном де Вер действительно был прав: очень редко под подозрение попадают тот, кто постоянно на виду, подает зеркальце принцессе и помогает ей поправить прическу.
— А ты… — он почесал висок, раздумывая, а потом вдохновенно произнес, — а ты будешь негодяем, который ее совратил, вы вместе бежали, но я вас нашел, заставил тебя жениться, и теперь занимаюсь устройством вашей жизни, исключительно из жалости к наивной дурочке, которая клюнула на твое мускулистое тело, ну и на все прочее — полагаю, что там есть чем порадовать даму.
ГЛАВА 13. Фрейлина
— Мне страшно, — Вельмина умоляюще смотрела на скуластое лицо ведьмы, чье имя так и осталось тайной.
В глубине ониксовых глаз мелькнуло сочувствие. Вельмина зажмурилась, когда теплые пальцы ведьмы погладили ее по голове — и вспомнила, что точно так же ее гладила матушка, когда она, Вельмина де Триоль, была маленькой и счастливо жила в своем стеклянном пузырьке.
— Лучше бы я осталась здесь, — выдохнула Вельмина, — здесь тихо… хорошо. Можно, я останусь у тебя? Здесь, в лесу? Буду убирать, готовить…
— Глупенькая, — тихо ответила ведьма, — зачем тебе заживо себя хоронить? Жизнь длинная. У тебя хорошая судьба. У тебя отличный мужчина, который настолько хочет быть с тобой, что готов подождать, пока твои страхи окончательно уйдут…
— Они никогда, наверное, не уйдут.
— Значит, он тебе и с этим поможет. К чему становиться затворницей?
— Я боюсь, что он захочет меня. А я… я, наверное, уже никогда не захочу, чтобы меня коснулся мужчина. Хватит.
Ведьма хихикнула, и ее черные глаза озорно блеснули.
— Когда он прикоснется к тебе, думаю, тебе понравится.
— Нет! — Вельмина замотала головой, — я борюсь… с собой. Каждый раз, когда он берет меня за руку, когда обнимает. Знаешь, он меня поцеловал, когда я смогла выйти из дома… Ужасно. Я думала, что закричу и убегу… И я стараюсь изо всех сил, но так плохо получается. А если бы я осталась здесь, то…
— Ну, хватит, — голос ведьмы внезапно обрел твердость стали, — катитесь отсюда оба. Если ты здесь останешься, я отведу тебя к алтарю, прикую к камню, и там вскрою тебе горло. И не смотри на меня так. Ничто не дается просто так, и магия — в том числе.
Говорила она так решительно, что Вельмина внезапно поняла: не шутит. Действительно, перережет горло, и будет смотреть, как кровь струйками бежит по камню. И наверное из этих струек будет тянуть светящиеся в темноте нити, впитывать их жемчужное сияние ладонями… Теми же ладонями, которыми вытягивала из Вельмины боль, болезнь и последствия плена.
Вельмина передернулась и уставилась на ведьму. А та, прочитав в глазах собеседницы страх, весело рассмеялась и подмигнула.
— Так-то лучше. Уезжайте. Крыша починена. Не слишком умело, но зато старательно. Мои хлопоты вполне оплачены.
Ведьма положила ей руки на плечи, затем резким движением развернула лицом к двери.
— Иди, кукла. И ничего не бойся. Я б на твоем месте бежала вприпрыжку, потому что твоя судьба давно сплетена Старицей, и судьба эта долгая. Ты переживешь все опасности, которые встретятся на твоем пути.
— Когда-то мне сказали, что я буду женой дракона, — прошептала горько Вельмина.
— Ну, не самая плохая кандидатура в мужья, — усмехнулась ведьма, — иди уже. Сколько можно бояться?
И она пошла…
***
Вил-О-Тан оказался небольшим и тихим городом, невзирая на бытие столицей Кентейта. Дома здесь были по большей части одноэтажные, без украшений, каких было много в Аривьенской столице, крытые железными крышами. Крыши эти — если смотреть с высоты птичьего полета — напоминали бы яркое лоскутное одеяло. Металл красили в разные цвета — синий, зеленый, бордовый. А сами дома были облицованы желтоватым песчаником, и улицы могли бы казаться мрачными, словно неумытыми, но положение исправляли яркие ставни, тоже крашеные, и большие окна, изнутри завешенные светлыми занавесками. Перед домами побогаче были разбиты небольшие садики с яблонями и сливами. Прямо на улицах — очень широких, с аккуратными тротуарами — пестрели клумбы. Было очень много цветущих тюльпанов, нарциссов. И еще — боярышник. Он был в Вил-О-Тане практически повсюду, одетый в белую пену цветения. А сливовые деревья были в розоватых цветах. И Вельмина решила, что этот весенний город похож на бисквитное пирожное, обильно украшенное пеной взбитых сливок. Отчаянно хотелось верить, что здесь не случится ничего плохого.
