…Наверное, Леман де Вер очень любил свою жену. Оставшись одна, Вельмина отложила папку со своей новой родословной и биографией на изящный туалетный столик, а сама отправилась по отведенным им комнатам, чтобы осмотреться не торопясь.
Так вот, Леман де Вер должен был любить свою супругу, если судить по обстановке и отделке. В отличие от прочих помещений дома, все здесь дышало светом и легкостью: белые голубки на нежно-голубых шелковых обоях, букеты чайных роз и фрукты в корзинах на гобеленах. Бархатные подушечки на кушетках, отороченные золотыми витыми шнурами. Вазы, фарфоровые статуэтки, изящные и хрупкие настолько, что вообще удивительно, как они не ломаются под собственным весом. Вельмина обнаружила отдельную полочку с коллекцией стеклянных флакончиков из-под духов. И на столе большую коробку с нитками и канвой для вышивки. И ещё несколько томиков сентиментальных стихов — очень дорогих, с золотым тиснением. Снова Вельмина увидела портрет юной белокурой девушки — тут она была запечатлена с рукоделием, и солнечный свет, падая косо, сиял в ее пшеничных косах.
«Возможно, это и есть его жена», — с грустью думала Вельмина, возвращаясь в спальню.
И жаль, что она умерла. Скорее всего, Леман де Вер так и остался без наследников, и не захотел больше связывать себя узами брака.
Дело шло к полуночи, о чем громогласно где-то в доме оповестил бой часов. Итана все не было, но так даже лучше: она не представляла себе, как это будет выглядеть… Он разденется и ляжет в кровать. А она? Придется рядом? От мысли о том, что она останется наедине с Итаном, гулко забилось сердце.
«Да что ты так трясешься? Вы ночевали с ним под одной крышей, там, в лесу. И ничего он тебе не сделал».
«Но то — тогда, — возразила себе Вельмина, — мало ли что ему в голову взбредет теперь, когда я вполне здорова?»
Не выдержав мысленную дуэль с самой собой, она сквозь зубы обозвала себя трусихой и тряпĸой.
Ей в любом случае придется как-то справляться со своими страхами. В любом случае придется затоптать те воспоминания, от ĸоторых хочется удавиться.
Вельмина избавилась от платья — того самого, что дала ей лесная ведьма. Оно было сшито из грубого холста, слишком широĸое в талии и узковатое в груди — но в нем, ĸак ни странно, Вельмина чувствовала себя защищенной. Оставшись в сорочке и панталонах, она быстро наĸинула длинный байĸовый халат, завязала пояс и, взяв папку, забралась под вышитое покрывало. Рядом, на тумбочĸе, стояла лампа, ажурная ĸорзиночка, сплетенная из проволоки, а в ней лежал большой прозрачный кристалл, похожий на ограненный горный хрусталь. Уже не сомневаясь в том, что кристалл — магичесĸий, Вельмина провела над ней ладонью, и в глубине кристалла тут же зажегся свет. Люстра на потолке стала медленно гаснуть.
Вельмина усмехнулась. Чем севернее, тем больше магии. Любопытно, ведьма правду говорила о жертвоприношениях? Откуда тогда черпают столько магии, чтобы работали все эти занятные вещицы?
А потом она с головой ушла в чтение инструкций, написанных для нее де Вером.
Итак… она в самом деле стала внучатой троюродной племянницей королевского советника. Настоящая племянница исчезла бесследно в пятилетнем возрасте, а потом, выходит, как-то нашлась. И свидетели объявились. Но, понятное дело, к моменту своего чудесного появления племянница стала сироткой. И даже имени своего не помнила, называя себя Вельминой — равно как не помнила и того, где и с кем жила все эти годы.
Вельмина зевнула, листая тонкие желтоватые страницы.
Она все это выучит, ничего сложного.
Однако, где же Итан? Сколько можно беседовать с советником?
«Но уж из дома он никуда не денется», — сонно подумала она.
Отложила папку, завернулась в пуховое одеяло. Потом провела ладонью над лампой — та начала гаснуть. Спальня постепенно погружалась во тьму, только в окно просачивался свет уличного фонаря. Вельмина закрыла глаза. Надо было дождаться Итана. Но ведь он в безопасности…
Она вздрогнула и проснулась, когда кровать скрипнула и прогнулась. Все так же сквозь полупрозрачную занавеску сочился белесый свет фонаря. В темноте блеснули глаза Итана, короля-дракона. И почему-то Вельмина ничуть не удивилась, когда он склонился над ней и обнял за талию, под одеялом, подвигая ближе к себе.
«Я так и знала», — пронеслась унылая мысль.
Но — удивительно! — страха не было.
Наоборот, даже какое-то любопытство. Каково это, когда мужчина тебя любит? Когда хочет сделать приятное — а в том, что это так, Вельмина не сомневалась.
— Ты обещал, — шепнула она, — обещал меня не трогать.
— Совсем чуть-чуть, — хриплый шепот заставил покраснеть, — тебе понравится.
— Я боюсь, что нет, — жалобно сказала Вельмина, — я не представляю, как все это может кому-то нравиться.
— Потому что тебе просто не повезло, — ответил Итан.
Он наклонился ещё ниже, Вельмина ощущала его запах, его тепло. Она зажмурилась, потому что смотреть в светлые глаза короля-дракона стало невыносимо.
— Вельмина, — прошептал он, согревая ее губы дыханием.
А потом он ее поцеловал.
Странно это было. Ново. И — что самое главное — совсем не страшно. Даже приятно.
Вельмина успела подумать о том, что ещё никто и никогда не целовал ее так. Никто не ласкал ее губы своими, как будто пробовал сочный и ароматный плод. Поддавшись внезапному порыву, она разжала челюсти, и поцелуй тут же сделался глубже, жестче.
«Что ты делаешь?» — подумала она.
А сказать не получилось. Только промычала невнятное.
Горячая рука дракона скользнула под одеялом вверх, забралась под халат и замерла на груди.
«Это будет больно?»
— Не бойся, — Итан отстранился на мгновение, — я не сделаю тебе ничего дурного. Тебе будет хорошо со мной.
— Но я…
— Ш-ш-ш…
Вельмина замерла, когда его пальцы умело обрисовали ареолу соска. Еще. И еще. Совершенно новые ощущения, смутное желание… Чего? Она не совсем понимала. Неужели она может чего-то хотеть, после того, что с ней сделали?
— Я не могу, — прошептала она в темноту.
— Ты обещала выйти за меня замуж, если я тебя вынесу из леса, — кажется, Итан улыбался в темноте.
— Обещала…
Она уже почти не видела его, стало совсем темно. Было только ощущение горячего сильного тела рядом, его руки, которые поглаживали то тут, то там, заставляя чувствовать совершенно новое. А потом — горячие пальцы скользнули вверх от бедра, задирая сорочку… И ее панталоны… А где они? Кажется, она ложилась спать в них…
Низ живота налился приятной тяжестью. Грудь тянуло, как будто было всего мало. Что-то должно было произойти сейчас, в этой вязкой и сладкой тьме, которой стал король-дракон.
