— Пошел к черту, — с наслаждением посылая на личную аудиенцию в свой рабочий кабинет.
Широкая спина удалялась.
— Хотя бы принеси телефон, — просипел тоненьким голосочком, прося о милосердии. Я же так сдохну в информационном вакууме.
Изверг прекрасно, понимал как манипулировать и испытывать мою психику на прочность. Одним из инструментов наказания являлась любимая мамочка, благодаря её маниакальной заботе, появлялось безумное желание взять и сбежать на необитаемый остров. Надолго, ото всех, в первую очередь от неё. Другим способом был полный контроль за соблюдением всех терапевтических процедур: исключение любых видов связи с внешним миром и при этом все плевали на то, что я практически завывал на луну от тоски и меня заставили лежать и дуть в утку с сиделкой, той самой престарелой женщиной.
Эффект от использования данных методов не заставил себя долго ждать. Непрекращающаяся болтовня матери и сломленная гордость больного мужчины, краснеющего от стыда при абсолютно каждом зове природы.
Немец же, гаденыш, кстати, ни разу не показался. Оставляя, наедине со своими мыслями презренного раба. Показывая, кто истинный хозяин положения, так сказать прочувствовать на собственной шкуре.
В очередной раз, кивал, как болванчик, соглашаясь с наставлениями матушки. Единственное, что мне удалось узнать от нее. Бергманн поймал и наказал каждого из своры шакалят.
Она же получив права «госпожи» моей больничной жизни, устроила настоящий террор. Готов был биться головой об стенку от еды способствующей выздоровлению и непрекращающихся нравоучений. Замычал от раздражения, отхлебывая очередную «здоровую» кашу. На уме одно мясо. Желудок заурчал лишь при одном упоминании о сочном стейке.
С грохотом поставил тарелку на прикроватную тумбочку. Прошла неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Десять тысяч восемьдесят секунд. Взорвался от бешенства. Да на каторге больше свободы, чем здесь. Мамочка закудахтала, как курочка- наседка, выводя еще сильнее из себя.
— Хватит, — стукнул по кровати кулаком — Приведи Бергманна. Живо. Лучше бы я сдох там.
— Но…. — я посмотрел на неё раздираемый злостью, мышцы на шее натянулись как струна. Кулаки сжимались-разжимались. Она машинально прикрыла рот ладошкой. Истинная леди.
— Никаких Но… — вырвал все эти трубки и провода. Устроили полный армагеддон. Я в трезвом уме и здравии. Прекрасно тут осознал свою жалкую никчемность. Залечили мозги. В голове плывут одни правильные мысли.
— Просто приведи — сквозь зубы выплюнул просьбу в приказном тоне. Стараясь не обидеть взволнованную женщину. Откинулся на подушки. Накрыло холодным спокойствием, после такого выпада она точно помчится к нему с жалобой. Плевать. Хуже уже не будет.
Пора разобраться со всеми делами и быть в курсе происходящего в компании. Молчание матери добило до основания, обходясь со мной как с месячным младенцем. Я не имел представления о местонахождении дочери. Ни отца ни помощника- сговорились против меня. Как только моя нога переступит порог мрачных стен, устрою выволочку каждому попавшемуся под горячую руку. Надо выбраться отсюда, как можно скорее. Отбросил бокал в сторону, падая вода из него расплескалась влажными пятнами. Надо успокоиться. Излишняя нервозность ни к чему хорошему не приведет. Вошла сиделка и молча подняла бокал. Стало стыдно за свой поступок. Взрослый мужик закатил истерику. Старая женщина покачала головой. Отвернулся, сглатывая образовавшуюся горечь.
Отворяется с грохотом дверь и появляется автор моей эпопеи. Величественной неторопливой походкой ввалился в палату. Тихим голосом попросил оставить нас двоих. Женщина удалилась.
Подошел к окну и встал ко мне спиной.
— Слушаю «господин», — усмехнулся, оскорбительный тон резко бросился в глаза.
— Бросай ломать комедию. Когда меня выпустят из этой тюрьмы?
Он также резко развернулся ко мне. Прожигая глазами, почувствовал себя букашкой в тот момент. Съежился от тяжелого взгляда, продавливал, прижимая к кровати. Пламенная речь которую я приготовил. Улетучилась. Решился задать последний вопрос.
— Что с моей дочерью и почему никто ничего не рассказывает, будто я пустое место?
Правая бровь издевательски изогнулась. Надменный вид Бергманна оскорблял. Он давал понять. Кто из нас ведет себя, как капризный ребенок. Слово "как" необходимо исключать. Это я веду разрушительный образ жизни.
— Ты вспомнил, что у тебя есть дочь? Правда? — шипение королевской кобры в мою сторону — Когда ты вспомнил о ней? На Багамах оплакивающего себя? Я вытаскивал в очередной раз твою задницу из лап смерти или дай подумать? Мой ответ. Никогда!
Поднял обе руки. Капитулируя. Признавая вину. Каждое слово попало точно в цель.
— Хочу домой к семье. Соскучился.
— Я вношу новый пункт в договор, при нарушении, которого, ты обязан заплатить огромную неустойку.
— Согласен. Больше не будет такого поведения с моей стороны.
Худой мир лучше доброй ссоры.
— Извини, но с тобой, иначе нельзя, — развел руки с бесстрастным выражением лица.
Мы пожали друг другу руки. Противостояние перешло в беседу. Он продолжил подробный отчет за прошедшие недели моего отсутствия. Посвятили в святая святых. Само собой намечался долговременный проект с зарубежной фармацевтической компанией. Если подпишем контракт на реализацию жизненно важных лекарственных средств, полученная выгода от нее обеспечит безбедное существование на несколько лет вперед. Надо будет тщательно проработать моменты и все пункты в документах. Одновременно с этим, подходили врачи и медсестра для проведения стандартных медицинских процедур. Измерили давление, провели осмотр тела. Довольные хмыкающие лица подтвердили мои догадки.
Застонал от наслаждения. Долгожданная выписка.
Принесли одежду. Единственное не нашел нижнего белья. Я недоуменно поднял бровь на Бергманна.
— Ааа..
— Ближайший месяц противопоказано. Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — зыркнул со шкодливо- удовлетворенным выражением глаз, он получал удовольствие от щекотливого положения в которое сам себя и поставил. Молча натянул джинсы.
От радости я был готов завернуться и в простыню лишь бы убраться отсюда. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке. Развернулся к другу, тот настороженно наблюдал за моими неуклюжими телодвижениями. Сканируя. Небольшие неудобства в районе живота все-таки давали о себе знать, не скакать мне козликом ближайшее время. Придется распрощаться со многими вредными привычками. Да бог с ним. Главное поскорее оказаться рядом со своей маленькой дочуркой.
— Куда? — риторический вопрос на первый взгляд. Банальность имеющая в себе скрытый подтекст. Напряжение повисло в воздухе. Понимаю его, столько косяков с моей стороны. Любая выдержка полетит к чертям.
— Домой к родителям.
Он успокоился. Поднялся и двинулся к выходу. Я за ним. Медленно. Шаг за шагом. Гордость не позволяла, окликнуть и попросить его о помощи, побыть временным костылем. Доковылял до ступенек клиники и вспомнил о том, что свербило последние дни где-то на задворках памяти.
