— О ком ты?
Но ведьма не ответила, и лишь печальная улыбка заиграла на ее губах.
Глава 25
— Но Кассия… — сорвался с моих губ короткий растерянный вздох.
— Кассия предала нас, — с ненавистью выплюнула прежде молчавшая ведьма. Она стояла поодаль за спинами сестер и сверлила меня гневным взглядом.
Внутри меня всё похолодело: легкие покрылись морозной коркой от чего стало трудно дышать, а в сердце вонзились ледяные иглы, каждая из которых пустила острые корни.
— Кассия непростительно оступилась, — вновь заговорила первая из ведьм, сохраняя надменную мягкость в своем голосе. — Она позволила волку бродить по Болотам, как по собственной Чаще. Она спрятала проклятое существо от нашего взора и лишила его клейма. Она отдала Болотам Силу, на которою они не имели права. Отчасти ты даже можешь винить её в том, что сейчас происходит с твоей жизнью: монстры из твоих кошмаров обрели свободу из-за её безрассудства.
Бесшумно ступая босыми ногами по промерзлой земле, ведьма подошла ближе. Ее теплые пальцы коснулись моего бледного, лишенного крови лица, мягкая ладонь с материнской нежностью легла на щеку, осторожно приподнимая голову. Я растерянно уставилась на женщину и в тот самый момент поняла, что отреченные дочери были лишены не только ведьмовской Силы своих матерей, но и истинной красоты их глаз. Они завораживали и пленяли, заставляли сердце гулко биться в груди, разгоняя горячую кровь и растапливая сковавший внутренности лёд. В этих глазах хотелось утонуть, как утонили мириады звёзд и теперь яркими искрами плескались в озере изумруда.
Женщина заговорила, её голос полнился тоской и сожалением, но каждое слово острыми кинжалами вонзалось в живот и обращалось в змей, чьей яд кислотой выжигал изнутри:
— Уходите с Болот, как только ваш спутник поднимется на ноги. Уходите и спасайте свои человеческие жизни. Зверя тебе уже не спасти. Брось его в глубокую топь и убегай, ибо когда он откроет глаза полные тьмы, ты уже не найдешь в них его душу.
Легкий ветерок коснулся шелковой полы её юбки, а следом за ним по земле заскользил сизый туман. Он заклубился у ног и стремительно затопил площадь. Когда новый порыв ветра развеял морок, то ведьм уже не было. Каменная кладка под нашими ногами растрескалась и сквозь нее пробивалась покрытая инеем трава, высокий покосившийся частокол увил дикий плющ, а прежде распахнутые ворота оказались заколочены. Лишь теплое прикосновение на моей щеке напоминало о недавней встрече с ведьмами.
❊ ❊ ❊
Не помню, как я вернулась в Даг-Шедон. Не помню, как забилась в укромный угол в доме Бенгаты, но отчетливо помню ту боль, которая разрывала меня на куски. Я шла на болота, питаемая лишь надеждой, что найду здесь помощь для Эспера и спасу его от тьмы. Я считала дни, когда вновь услышу его голос и почувствую нежное прикосновение разума, но теперь…
Несколько слов, оброненных ведьмой, и пропасть между мной и тамиру стала глубже, а из её раззявленной пасти хлынула тьма, которую прежде сдерживала моя непоколебимая вера.
Я не помню и то, как пришел Шейн. Привела его Шеонна или он сам прознал о нашем провале? Потом появилась Ильва, она зло кричала на друга, обнаружив его в доме Бенгаты с окровавленной рубахой на боку. Знахарка пыталась увести его, но Шейн был непреклонен. Он звал меня, что-то спрашивал, но я не отвечала.
Я плакала до бессилия и до хрипоты кричала в рыжую шкуру Эспера. Я подвела тамиру. Ему не стоило доверять мне свою душу, как и Арию не стоило верить в мои силы. Я была слабой и никчемной. Как я могу спасти чью-то жизнь, если даже не способна бороться за свою?
Когда ночь беззвездным покровом окутала болота, Бенгата выпроводила Шейна и заварила нам с Шеонной успокаивающий чай. С момента нашего возвращения она впервые приблизилась ко мне, когда протягивала горячую чашку, но даже тогда не удостоила сочувственным взглядом. Я выпила снадобье, но оно не принесло облегчения и спокойного сна — моя скорбь была сильнее магии болотных трав.
Крепко обнимая Эспера, я завернулась с головой под одеяло. Опухшие глаза болели, горло саднило, а в груди копошились шипастые лозы отчаяния, они скребли по рёбрам и от боли хотелось кричать во всё горло и рвать на голове волосы. Но сил, как и слёз, уже не оставалось.
Глубокой ночью Шеонна вновь впала в горячку. Я не спала, прислушиваясь к её тихому бессвязному бормотанию и жалобным всхлипам. Бенгата провела рядом с ней несколько часов, протирая покрытый испариной лоб холодным полотенцем, а я даже не пыталась помочь. Что бы не мучало Шеонну, то был всего лишь жуткий сон, из которого она с легкостью вырвется по утру. В отличие от Эспера.
Когда за окном забрезжил холодный утренний свет и бледный сизый луч, проникнувший в щель меж ставен, проложил себе путь по дощатому полу, Бенгата разбудила Шеонну.
— Вставай, — скомандовала она, — пора идти.
— Куда? — сонно пробормотала подруга.
— Замаливать твою вину перед Болотами, пока они не сожгли тебя, как ты сожгла деревья, — проскрипела старуха. — Может Болота и поверили твоим словам в Курт-Орме, но еще не простили твою несдержанность.
Неожиданно твердое древко посоха уперлось мне под ребра.
— Ты тоже вставай. Поплакала и довольно, в Ксаафании и без тебя воды полно, — безжалостно произнесла Бенгата.
Хладнокровие старухи оскорбляло, лишало сил и последних крупиц самообладания. Я заскрипела зубами, сдерживая подступающие слёзы и едкий ответ, обжигающий губы. Но поймав сочувствующий, полный жалости взгляд Шеонны, ощутила глухую пустоту, словно из меня разом выкачали все эмоции. Прижав к груди Эспера, в очередной раз ударившись о черную стену, разделившую наши души, я поднялась на ноги и поплелась за Бенгатой.
Старуха привела нас на выжженную, покрытую сажей поляну. Не смотря на ранний час и промозглую погоду на пожарище уже кипела работа: мужчины и женщины, вооруженные топорами, рубили сожжённые деревья; весёлая горстка детей пыталась выкорчевать черный пень, гурьбой навалившись на одну лопату — её черенок жалобно скрипел грозя переломиться надвое; другие дети, менее шебутные, помогали стрикам высаживать молодые ростки.
К нам подошёл Кай.
— Ну что готова? — обратился он Шеонне и вложил в руки увесистый топор.
Подруга растерянно захлопала глазами. Бенгата ненавязчиво подтолкнула ее в спину.
— Помоги земле восстановиться, и она простит тебя за содеянное, — пояснила старуха.
— Я научу, — подмигнул Кай Шеонне. — Идём.
Меня к работе не привлекли. Не сразу, но я заметила, что люди стараются держаться от меня на расстоянии. В мою сторону косились недоверчивые взгляды, прежде задорный гомон то тут, то там сходил до взволнованных шепотков — людей беспокоил зверь в моих руках и в пугливом неведении они искусно сплетали кружевные сети слухов о его природе и о нашей встрече с ведьмами. Как бы тихо не звучали дурные домыслы, обрывки фраз долетали до моих ушей, словно Болота и ветер насмехались, нашёптывая мне чужие слова.
