— Позвольте вас познакомить, — обратился Артур ко мне, — моя дочь Лукреция и гость нашего дома Арий Эрвор. А это Алесса, моя гостья из Сильма.
Лукреция была красива. Она унаследовала от матери всё лучшее: точеную фигуру, которую подчеркивало черное обтягивающие платье, мягкие черты лица, золотистые волосы и голубые глаза. Вот только правый глаз Лукреции скрывался под черной кружевной повязкой, из-под которой возле переносицы выглядывал тонкий шрам. Но даже этот недостаток не портил девушку, а придавал ее внешности изыска.
— Когда все разойдутся, я познакомлю тебя со своими сыновьями, — не умолкал Артур, — вряд ли сейчас я отыщу их в этой толпе и в таком обилии прекрасных девушек. Я предлагаю тебе тоже не скучать. Развлекайся, а после мы обсудим твою… кхм, проблему.
К столику подошли двое гостей, они вежливо поклонились Офелии — женщина ответила им слабым кивком, но даже не приподнялась со стула, — и обратились к Артуру и Велизару Омьену. Между мужчинами завязался разговор на тему, касающуюся дел Академии, и они отошли в сторону. Граф Эридир поплелся следом.
— Шейн, я бы хотела с тобой поговорить. — подала голос Лукреция.
Я оглянулась и с сожалением обнаружила, что осталась одна: Шеонна исчезла сразу, как мы вошли в дом, Шейн скрылся в толпе, ведомый под руку Лукрецией, а Велизар Омьен погрузился в увлеченную беседу с коллегами.
Внезапно передо мной остановился один из гостей, пухлый мужчина с маленькими карими глазками, скрывающимися за толстыми линзами очков. Он с минуту пристально разглядывал меня, от чего я почувствовала себя неловко, будто была каким-то занимательным экспонатом на выставке диковинок. Я огляделась по сторонам и не нашла ни единого знакомого лица, за которое можно было уцепиться. Внезапно мужчина схватил меня за запястье и вывернул руку ладонью верх. Я тихо пискнула от резкой боли и испуга. Ладонь обожгло, казалось, она горит изнутри и сейчас кружевная перчатка вспыхнет ярким пламенем, но под ней лишь слабо засветилась печать. Мужчина подозрительно прищурился.
— Как тебя зовут? — с нескрываемым недовольством спросил он.
— Отпустите, — рыкнула я, сдерживая дрожь в голосе.
Незнакомец слишком сильно сжимал мое запястье и, казалось, я чувствовала, как трещат мои косточки под мясистыми пальцами. Я готова была оттолкнуть мужчину, но неожиданно легкая рука легла поверх моего сжатого кулака, и рядом раздался мелодичный тихий голос.
— Что-то стряслось, граф Роу? — поинтересовалась Офелия.
Женщина приобняла меня, — я почувствовала дрожь в изящной руке, — и вес её тела обрушился мне на плечи.
— Не знал, что в Эллор прибыл Странник, — растерянно пролепетал мужчина, он явно чувствовал себя неловко в присутствии Офелии.
— У моего мужа часто бывают гости, иначе как еще ему изучать жизнь в других мирах, и он не обязан ставить вас в известность о каждом, кого приводит в наш дом. И если вы забыли, Коллегия дала на это свое согласие.
Во время разговора на губах Офелии играла миролюбивая улыбка, но в голосе чувствовались острые иголки льда.
— Да, конечно, — граф Роу виновато попятился назад. — Простите за беспокойство.
Мужчина тут же исчез в толпе.
Офелия заботливо провела рукой по моим волосам.
— Думаю, будет лучше, если сегодня ты как можно меньше станешь мелькать перед глазами членов Коллегии. Может тебе стоит подождать завершения встречи в библиотеке? — Вопрос, слетевший с уст женщины, не требовал никакого ответа, кроме беспрекословного подчинения. — Только прежде проводи меня к столу.
Я помогла Офелии дойти до стола, где она снова заняла свой стул. Только сейчас я заметила, что по обе его стороны располагались два колеса, а в подлокотник были инкрустированы три бирюзовых Слезы Эрии. Офелия расположилась на мягкой подушке и указала мне в сторону широкой лестницы.
— Прямо и налево, думаю, ты найдешь там много интересного. Я велю, чтобы тебе принесли закуски.
Я послушно кивнула.
Пробраться к лестнице оказалось непросто. Толпа, собравшаяся в центре зала, тесным кольцом обступила огромную клетку, казалось, вырезанную из хрусталя, в которой томилась удивительной красоты птица — лазурные перья едва заметно мерцали, длинный черный клюв зарылся под крыло, а на макушке подрагивал пушистый хохолок. Я задержалась, залюбовавшись птицей, но поймав на себе ее взгляд, с трудом сглотнула подступивший к горлу комок. Что-то неправильное было в ее взгляде, что-то слишком осмысленное и осуждающее. Пристальный взгляд черных глаз заставлял чувствовать вину. Вину за то, что я стояла рядом с клеткой, за то была частью галдящей восторженной толпы, тычущей в дивное создание пальцами, за то, что была беспомощной перед этим обществом и не имела ключей от хрустального замка.
Меня пробрал озноб.
Внезапно из толпы выскочил ребенок. Заливаясь восторженным смехом, он нырнул рукой в клетку, поймал птицу за длинный хвост и выдернул лазурное перо. Птица вскрикнула, сжалась в тугой комок, а украденное перо стремительно обуглилось в пухлых детских пальцах. Мальчик тут же залился слезами. Какая-то женщина, весело посмеиваясь, попыталась отвлечь его и унять обиженный крик. Но никто из зрителей даже не подумал о том, чтобы отчитать ребенка и отругать за жестокость. Люди словно не заметили ни вырванного пера, ни боли и страха в глазах птицы.
Почувствовав горечь в горле, я поспешила к лестнице. Я не могла помочь этому несчастному созданию, не могла спасти, но могла уберечь саму себя от боли и чувства стыда перед ним.
Чем дальше уводил меня коридор второго этажа, тем тише звучали голоса гостей и мягче становился свет, излучаемый Слезами Эрии. Дом Артура Моорет напоминал музей: на стенах были развешены стеклянные рамки с засушенными образцами растений и насекомых, необычайные маски, картины, а иногда и вовсе встречалась кухонная утварь или длинные полки, заваленные разноцветными склянками, — каждая вещица имела собственную табличку с кратким описанием, указанием мира из которого была привезена, датой и именем члена четы Моорет, раздобывшего диковинку. В ложных поворотах коридора встречались более габаритные трофеи: статуи, живые растения в кадках, а в один момент я наткнулась на чучело и едва не рухнула без сознания, нос к носу столкнувшись с ощетинившимся вепрем, покрытым острыми, как копья, иголками. Я вновь ощутила вину перед лазурной птицей. Этот вепрь наглядно показывал ее дальнейшую судьбу: когда она наскучит публике, а ее перья перестанут сиять, несчастное создание займет свой каменный пьедестал в одном из коридоров особняка. И я не могла ей помочь.
Мои плечи поникли. Стараясь выбросить мрачные мысли из головы, я поплелась дальше.
Найти библиотеку оказалось несложно. Коридор по левую сторону от лестницы оканчивался высокой двухстворчатой дверью. Не успела я открыть ее, как услышала знакомый голос Шейна:
— Об этом не может быть и речи, Лу! — сердито прорычал он.
— Шейн! — Лукреция властно обратилась к парню. — Я вижу, чего он пытается добиться и ни за что не пойду замуж ни за Эрвора, ни за другого отпрыска Древней Крови, кого он мне подсунет. Отец давно всё решил за меня, пустил этого человека в наш дом и надеется, что мы полюбим друг друга. Но я не собираюсь оставаться с Арием под одной крышей и тем более идти под венец!
