Некоторое время мы сидели в полной тишине, пока Шейн вновь не нарушил ее.
— Твоя рука, — заметил он.
Я опустила взгляд на повязку, которая изрядно пропиталась кровью за время сна. Я сжала кулак, удивившись отсутствию боли.
— Я обработаю ее еще раз.
— Ты уже попыталась, теперь позволь мне. — Шейн протянул распростертую ладонь. — Если ты боишься, я не буду смотреть на твои руки, — успокоил он, — для лечения глаза мне не нужны.
Я с минуту всматривалась в спокойное лицо Шейна, после чего неуверенно кивнула, и он закрыл глаза.
Мои шрамы были не только постыдным увечьем, которое в детстве высмеивали сверстники, но и болезненным воспоминанием, которым не хотелось делиться. Они напоминали о самой большой потере в моей жизни. И остаться без повязок в присутствии другого человека было так же стыдно и неприятно, как появиться нагой под любопытными взорами. Пришлось набраться храбрости, чтобы медленно разжать руку.
Ладонь Шейна зависла поверх моей, и я еще раз пристально всмотрелась в лицо парня, убедившись, что его глаза надежно закрыты.
Его пальцы скользили над моими шрамами, я едва ощущала тепло, исходившее от кожи Шейна. Порезы постепенно затягивались, не оставляя после себя никаких следов, кроме старых рубцов. Уже убирая руку, Шейн случайно, а может и нет, коснулся моего запястья, вокруг которого словно браслет вился свежий шрам — моя цена за жизнь в этом доме.
Я вздрогнула от прикосновения, но не одернула руку, и Шейн принял это как позволение прикоснуться к руке. Его пальцы скользили по рубцу, оставленному тонкой веревкой, которой Шеонна связала мои руки, когда нашла меня в лесу, а мне, перепуганной до смерти, не хватило ума просто успокоиться и не вредить себе в попытках освободиться.
— Мне стоило сразу залечить их, а не потакать твоим страхам перед магией.
Большой палец Шейна скользил по шраму, от этого легкого и нежного прикосновения по коже пробежали мурашки.
— Хотя с разбитым лбом это было бы довольно трудно, — устало усмехнулся он.
— Прости, — пролепетала я, и мои щеки вспыхнули от воспоминаний. Шейн в очередной раз напомнил о моем нападении, заставив чувствовать себя виноватой.
— Всё в порядке, — успокоил Шейн, — мне повезло, что у тебя очень легкая рука.
Улыбка Шейна стала еще шире, и он открыл глаза, насмешливо посмотрев на меня. В тот же миг я выдернула свою руку и спрятала в складках платья.
— Многие люди обладают такими же силами? — рассеянно спросила я, стараясь сменить тему.
— Лечение ран? В Эллоре на это способен только я.
— Как это? — удивилась я.
— Ты никогда не задумывалась, почему с возвращением домой тебе может помочь только Артур или кто-то из его сыновей?
Я отрицательно покачала головой.
— Ты, наверно, всё еще думаешь, что каждый житель Гехейна способен владеть магией и творить чудеса? — весело усмехнулся Шейн. — Отчасти это так. Любой, в чьем распоряжении есть Слеза Эрии, способен управлять ее силой. Волшебство сейчас так же легко купить, как свежие фрукты на рынке. Но лишь малая часть людей способна совладать с энергией, скрытой в кристалле, и заставить ее действовать, как им пожелается. Без таких людей Слезы и магия просто не действуют, именно этому мастерству обучают в Академии Эллора. Но когда-то, много столетий назад, магия подчинялась людям без камней и буквально текла в их венах. Эти люди были способны творить чудеса просто по воле своей мысли. Сейчас на это способны лишь несколько семей, которым удалось сохранить чистоту своей крови до нынешних дней. Таких людей называют Древней Кровью. К примеру, Моорэт и еще несколько семей из Лаарэна сохранили способность странствовать между мирами, Эрворы — умелые иллюзионисты, а мои родители были целителями.
Мне нравилось слушать Шейна. Когда он рассказывал о событиях прошлого, его голос становился мягче и мечтательнее. Этим он очень напоминал Элью.
— А твой другой дар? — спросила я, пользуясь разговорчивым настроением Шейна.
— Который из них? — улыбка озарила его лицо.
Я открыла рот, но не смогла ответить на вопрос. Он застал меня врасплох. Какими еще способностями обладал этот человек?
Шейн усмехнулся и закатал левый рукав. На предплечье черными красками были высечены десятки иероглифов, которые спиралью извивались вокруг руки.
— Древний язык Ольма и чернила с примесью порошка из Слез, — пояснил Шейн. — К сожалению, только так теперь можно заставить работать мертвые руны.
— А что это?
Я указала пальцем на часть татуировки Шейна, где среди извилистых рун красовались черные крылья на круглом щите.
— Эмблема Коллегии, — улыбка на губах Шейна противоречила напряженному взгляду, — они не позволят забыть, кому я обязан своей способностью нарушать границы чужого сознания.
Я восторженно затаила дыхание. Этот мир и его обитатели с каждым днем открывались с новой стороны. Мне вдруг вспомнилось пламя, которое пробуждалось, стоило Шеонне разгневаться или занервничать.
— А Шеонна? — спросила я. — Она тоже принадлежит Древней Крови?
— Нет. Кровь Шеонны грязнее, чем у любого человека в Гехейне.
При упоминании сестры взгляд Шейна помрачнел, а мысли ускользнули куда-то далеко, прочь от меня и крыльца, окутанного ночью. Я больше не посмела задавать вопросы. Ещё некоторое время мы просидели в неловкой тишине, пока меня не сморила усталость.
Когда я поднималась в свою комнату, ноги уже едва слушались, а глаза слипались на ходу. Проходя мимо приоткрытой двери в кабинет Велизара Омьена, я замедлила шаг. Я не собиралась подсматривать и уж тем более подслушивать, но и не смогла оторвать взгляд от увиденного.
Бывая в кабинете господина Омьена, я не раз обращала внимание на единственную пустую стену, не заставленную полками и не занавешенную картинами, но испещрённую мелкими рунами и крошечными осколками Слез Эрии. Теперь стену от пола до потолка пронизывали сотни тончайших линий, переплетающихся между собой, будто запутанный клубок серебряных нитей. И эти нити двигались, извивались подобно змеям, образуя узнаваемый облик Тенлера Эридира. Казалось, я могла различить даже подрагивающие ресницы мужчины или волоски его пушистой шевелюры.
— Сегодня с Терра в Церрет прибыл торговый корабль, — голос графа звучал глухо, словно доносился из-под толщи воды.
— И почему это должно меня заинтересовать? — устало поинтересовался Велизар Омьен, проведя рукой по лысой макушке.
— Потому что корабль вернулся пустым, — граф выдержал драматическую паузу, — без экипажа. Лишь кровь и Тени. О Свальроке и прежде ходили ужасные слухи, но такое…
— О нем слагают лишь страшные сказки для детей, — отмахнулся господин Омьен.
— Сказки не убивают, Велизар, — голос Тенлера Эридира звучал твердо.
