«Боркас Золоторукий, — довольно промурлыкал Эспер. — Поговаривают, рук его лишило невиданное существо из гор Дариона, которое он после трагедии окрестил своим же именем — боркасор, а самого зверя как прежде, так и после никто больше не встречал».
«Это правда?» — удивилась я.
«Он же сказочник, Алесса, в его словах столько же правды, сколько и лжи» — туманно ответил тамиру.
Он с нескрываемым удовольствием слушал вместе со мной тихую историю барда, но внезапно его внимание переключилось на что-то более интересное, и я почувствовала опустошающую пустоту на месте его сознания: финал истории я дослушала в одиночестве. Когда рассказ Боркаса Золоторукого подошел к концу, дети загалдели, требуя новую историю, но мужчина весело рассмеялся и похлопал протезом по мешочку, лежащему рядом с ним. В мешочке зазвенели монеты, и дети наперегонки кинулись к нему, первый чья монета упала в мешочек обрел право выбрать следующую историю.
Я пробралась в первый ряд. Когда настало время новой истории, я нашла в себе силы и храбрость броситься к мешочку, чтобы первой кинуть свою монету.
— Что ты хочешь услышать, дитя? — поинтересовался бард.
— Есть ли у вас истории о тамиру? — недолго думая, спросила я, но отчего-то мои слова прозвучали столь тихо, что я засомневалась, услышал ли их сказочник.
Боркас Золоторукий снисходительно улыбнулся, склонился к моему уху и так же тихо ответил:
— По эту сторону Разлома, дитя, я могу рассказать лишь о несчастьях, которые приносят волки. Ты действительно желаешь услышать именно такую историю?
Не задумываясь, я отрицательно покачала головой: подобными историями полнились местные библиотеки, и я не желала вновь слушать их. Боркас Золоторукий вложил монету мне в руку, и я вздрогнула от безжизненного холода протеза, когда он накрыл мою ладонь.
— Если однажды мы встретимся на севере, вновь попроси меня рассказать историю, — он лучезарно улыбнулся.
Спрятав монету в карман, я отошла в сторону, не скрывая своего мрачного настроения. Люди тихо зашептались, явно удивленные отказом барда, и я поспешила скрыться от их любопытных глаз. За спиной звякнула монета, и внимание людей вновь устремилось к словам сказочника.
Выскользнув из толпы, я медленно побрела вперед, выискивая Шеонну.
Настроение испортилось окончательно. До этого дня я по-настоящему не придавала значения тому, как сильно сказки влияли на умы людей, как слепо южане верили в древние рукописи, не желая принимать изменения этого мира и учиться жить с его обитателями. Я погрузилась в мрачные мысли так глубоко, что едва заметила, когда мой разум оказался в плену Эспера.
— Ты думаешь я не знаю о том, что творит моя дочь? — холодно спросила женщина.
Офелия Моорэт с трудом сдерживала дрожь в теле — стоять на ногах ей было невыносимо сложно. И даже Шейн, поддерживающий под руку, не облегчал мучений.
— Ты забываешь, что я Видящая, Шейн, — продолжила женщина, — я вижу все, что происходит с моими детьми или мужем каждую проклятую секунду, не важно хочу я того или нет. Эта мерзкая Древняя Кровь пожирает меня изнутри. И я очень рада, что в один прекрасный момент Лу выжгла ее из своего тела. Моя дочь проживет долгую, свободную жизнь, хоть для этого ей и пришлось пожертвовать частью себя.
— И людьми, — добавил Шейн.
Женщина резко отшатнулась, словно он нанес ей удар. Шейн рефлекторно подхватил ее под руку, помогая устоять на ослабевших ногах.
— Держи свой рот на замке, Шейн, — зарычала женщина. — Помни, что я в любой момент могу выдать все твои тайны, если твой язык будет угрожать моей семье.
— Я держу данное слово, но ваша дочь требует большего, она хочет, чтобы я нарушил закон и помог бежать Маркусу Лэнну.
— Ты так печешься о морали и законе, но с легкостью переступаешь их ради собственной выгоды. Неужели нарушить закон страшнее, чем разрушить жизнь сестры?
— Я сделал это ради ее же блага.
Офелия безрадостно рассмеялась:
— Благо, — передразнила она и уже серьезно добавила. — Просто подыграй Лукреции, этому оборванцу Лэнну недолго осталось торчать в тюрьме, как и на этом свете…
«Хватит! — я оттолкнулась от разума Эспера с такой силой, что с легкостью рухнула бы на землю, если бы уже не сидела — ощущение было будто мою душу силой вбили обратно в тело. — Я не хочу этого видеть! Не хочу…»
«Ты сама влезла в мою голову,» — в голосе тамиру послышалась обида.
Открыв глаза, я обнаружила себя сидящей на нижней ступеньке в тени двухэтажного домика, одного из тех, которые окружали центральную площадь разноцветным кольцом. К большому изумлению я увидела перед собой Ария. Он сидела на корточках, смотря куда-то за мою спину.
— Прошу простить, — обращался он к кому-то, — моей подруге стало не по себе. Мы не задержимся тут слишком долго.
Человек недовольно фыркнул. Послышался перелив колокольчика, когда дверь закрылась за спиной незнакомца.
Арий перевел взгляд на меня. Я изумленно открыла рот и тут же закрыла, не найдя подходящих слов.
— Хочешь сказать, как рада меня видеть или узнать, как долго отсутствовала в собственном теле? — поинтересовался Арий, лукаво улыбаясь.
С минуту его взгляд изучающе блуждал по моему лицу. После чего Арий поднялся и протянул мне руку.
— Надеюсь, еще не забыла, как ходить на двух ногах? Идем, нужно найти твою подругу, пока она не перевернула весь город.
Я неуверенно потянулась к протянутой руке, но оцепенела от мимолетной, пугающей мысли о чужом прикосновении к моим ладоням. Не успела я отдернуть руку, как Арий ловко перехватил ее, рывком поднял меня на ноги и потянул в гущу пестрой толпы. Кровь грохотала в ушах от страха, меня пугало вовсе не присутствие тамиру, несмотря на то что последнее наше общение выдалось не самым приятным, а жар его кожи, который проникал сквозь повязку. А что чувствовал Арий? Чувствовал ли грубые бугры шрамов? Я попыталась осторожно высвободить руку, но он только крепче сжал пальцы.
— Вижу тебе не очень нравится то, что показывает брат, — подал голос Арий, замедлив шаг.
— Я не знаю, как воспринимать то, что вижу, — призналась я, — и боюсь понять увиденное неправильно.
— Интересно, что же он показывал обо мне? — улыбка Ария не коснулась его глаз, застыв на губах будто у безжизненной маски.
Теперь настала моя очередь изучать его лицо. Какой ответ он хотел услышать? Или, наоборот, боялся?
— Эспер не говорит о прошлом, — ответила я.
Арий недоверчиво хмыкнул.
Мы свернули на улицу, где на обочине мощеной дороги стоял фургончик Боркаса Золоторукого. Вокруг сказочника собралось еще больше людей. Дети и взрослые, держащие малышей на своих плечах, одинаково завороженно слушали истории, рассказанные под аккомпанемент лютни.
