Глава 14
В чувство меня привело прикосновение. Чьи-то грубые шершавые пальцы коснулись тонкой царапины на запястье, оставленной лопнувшей цепочкой браслета. Поморщившись от неприятного ощущения и бестактного вторжения в личное пространство, я попыталась отдернуть руку, но она не слушалась — сознание прояснялось очень медленно. Сил хватило лишь на то, чтобы сжать руку в слабый кулак: кончики пальцев прижались к мягкой повязке, скрывающей шрамы на ладони, и в груди разлилось приятное тепло, наполнив меня чувством защищенности. Серая лента всё ещё ограждала от мира мое самое уязвимое место — воспоминания.
Вскоре чужие пальцы отпустили мою руку, и я ощутила на запястье знакомую тяжесть Слез Эрии. Сквозь пелену, застилающую разум, пробился сдержанный голос Велизара Омьена:
— Что случилось с ее браслетом?
Я приоткрыла отяжелевшие веки, окружение расплывалось перед глазами.
— Наверно застежка оказалась слабой, и он потерялся, — донесся до меня безмятежный ответ Ария.
— Вы уверенны? — с нескрываемым недоверием уточнил господин Омьен.
— Там была такая суматоха, что я ни в чем не могу быть уверен.
Наконец мой взгляд прояснился. Превозмогая головную боль, я огляделась и поняла, что нахожусь в гостиной в доме Омьенов. Но я не могла вспомнить, как оказалась здесь. Последние воспоминания обрывались на том, как у ног вздыбилась земля, отбросив меня в сторону, после чего Эспер утянул моё сознание во тьму.
Надо мной возвышалась грозная фигура Велизара Омьена, но мужчина не обращал на меня никакого внимания. Не скрывая своей неприязни, он сверлил сердитым взглядом стоящего рядом Ария. А за их спинами маячила безучастная к разговору Эсса. Она с отстраненным любопытством рассматривала убранство комнаты, ни на чем подолгу не задерживая взгляд. Только зеркало в резной золоченной раме, висящее над камином, привлекло ее внимание. Девушка приподнялась на цыпочках и пристально всмотрелась в свое отражение, на правой щеке красовалась багровая ссадина. Эсса небрежно провела по ране указательным пальцем и кровавые подтеки тут же исчезли, не оставив следа, словно девушка всего лишь смахнула с кожи дорожную пыль.
Довольно улыбнувшись своему отражению, Эсса перехватила мой взгляд в зеркале и подмигнула.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
Велизар Омьен и Арий удивленно обернулись в мою сторону.
— Хорошо, — сдавленно пробормотала я, сев на диване.
— Вот и славно, — без тени радости в голосе ответил господин Омьен и обратился к Арию. — Спасибо, мистер Эрвор, что помогли Алессе добраться до дома, думаю теперь вам и вашей подруге пора уходить.
— Да-да, конечно, — с притворной любезностью ответил Арий. — Можно ли нам всего одну минутку наедине?
Желваки заиграли на скулах господина Омьена, но сдержавшись, он вежливо кивнул.
— Конечно, подожду вас у выхода.
Мужчина покинул комнату, и Эсса, насмешливо хмыкнув, вышла следом, довольно громко хлопнув дверью, которую Велизар Омьен нарочно оставил приоткрытой.
Арий присел на край дивана, не отрывая внимательного взгляда от моих глаз.
— Отпусти ее, Эспер, — обратился он к брату, который, как я знала, сейчас затаился на крыше дома. — Она должна сама пережить это и смириться с болью.
Я непонимающе нахмурилась и Арий жалостливо приложил ладонь к моей щеке.
— Люди сильнее чем ты думаешь, — напутственно продолжал тамиру с непомерной усталостью в голосе. — Лишая страхов ты лишь убиваешь ее. И не мне напоминать тебе, каково это — жить без эмоций.
Эспер внимательно прислушивался к словам брата, потревожившим его далекие воспоминания. Сомнение свернулось в душе тамиру тугим узлом. Но вскоре я ощутила, как ослабевает его мысленная хватка, словно разжимались пальцы, долгое время сдавливающие горло. Я набрала полную грудь воздуха, от ужаса широко распахнув глаза.
Воспоминания обрушились сокрушительной волной, заставив вновь пережить страх за маленького тамиру, его смерть и пронзительный крик маленькой девочки. Горячие слезы потекли по щекам, а в ушах оглушительно зашумела кровь и грохочущее эхо недавнего выстрела.
Разум Эспера мягко обволакивал моё сознание, напоминая, что он рядом и всегда готов оградить от тревожных воспоминаний — стоит лишь попросить. Сквозь его тревогу и заботу, я ощущала, как зверь сердится на брата и самого себя за то, что прислушался к его словам и позволил мне вновь испытать болезненные эмоции.
— Однажды она станет сильнее и научится жить в этом мире, — тихо произнес Арий.
Печально улыбнувшись, не проронив больше ни слова, он поднялся на ноги и покинул комнату.
— Вы даже не попросите нас держать всё в тайне? — донесся из коридора его насмешливый вопрос.
— Я был бы вам благодарен за подобное одолжение, — сдержанно ответил Велизар Омьен.
Хлопнула входная дверь и в тот же момент в гостиную проскользнула Элья. В одной руке служанки опасливо покачивался поднос с чайничком и чашками, а в другой тихо звякнула связка ключей. Женщина провернула один из них в замке. Тяжёлая ладонь легла на ручку с той стороны, та мягко опустилась, но дверь осталась закрытой.
— Элья, — раздался сердитый бас Велизара Омьена.
— Не сейчас. Вы поговорите с Алессой позже, — любезно ответила служанка и едва слышно добавила. — Когда ты остынешь.
Элья водрузила поднос на кофейный столик и наполнила чашку горячим отваром. От него исходил приторно-сладкий запах меда, сквозь который пробивались горькие травяные нотки.
— Ваши травы, — вспомнила я, подняв на женщину заплаканные глаза.
Я потянулась к сумке, лежащей на полу у столика, и вытряхнула всё ее содержимое. Из-за слез, застывших в глазах, я едва различала свои руки и холщовые мешочки, рассыпавшиеся по дивану.
— Но кажется я потеряла ваш список.
Мои пальцы дрожа перебирали выпавшие из сумки пожелтевшие листы пергамента. Маленький клочок бумаги был среди них, но я не могла его разглядеть — мысли витали где-то далеко, разлетаясь словно испуганные птицы, когда я пыталась сосредоточиться.
Не выдержав, Элья сжала мои пальцы в своих руках.
— Хватит, Алесса. — успокаивающе произнесла она. — Он мне не нужен.
Я подняла на женщину взгляд полный мольбы.
Он нужен был мне.
Этот жалкий клочок пергамента, усеянный ровными витиеватыми буквами, выведенными рукой Эльи, сейчас казался для меня самой важной вещью в мире и единственной, имеющей смысл. Мысли о нём и его безрезультатный поиск удерживали меня на краю, не позволяя вновь рухнуть в пучину тревожных воспоминаний.
— Всё хорошо, — мягко улыбнулась Элья. — Тебе нужно отдохнуть.
Она протянула мне чашку. Мелкими глотками я послушно выпила горькую настойку, а служанка смахнула с дивана холщовые мешочки и взбила подушку, устроив меня поудобнее.
