В конце концов, долгие плутания по огромному замку, через бесконечную анфиладу комнат, мне стали откровенно надоедать. Залы, картины, скульптуры и переходы сменялись одни за другими, звонкий стук каблуков в полной тишине начинал раздражать, а видения отдельных членов моей собственной команды играли со мной в какие-то странные игры. И только когда я в четвертый раз оказалась в том самом голубом зале с доспехами, я, наконец, не выдержала.
Остановившись прямо на пороге, осмотрев опостылевшую уже обстановку, я выпустила из рук подол пышного платья, который придерживала для удобства, уперла руки в бока, и раздраженно обратилась в пустоту со всей серьезностью:
— Да кто ж так строит, а?!
Исказив мой собственный голос, глумливое эхо повторило вопрос, издевательски волнами пробежав по стенам и затихнув вдали.
— Ну, хорошо, — сообразив, что пространство искажено чьими-то умелыми руками, я потянулась к невидимому ряду пуговиц на боку. — Не хотите по-хорошему, значит, будем делать как умеем!
Через пару минут осточертевшее за вечер платье было снято, и я осталась, как говорится, при полном параде: в блузке с тонкими просторными рукавами, мягком, удобном, а главное гнущемся корсаже, кожаных узких брючках, и высоких сапогах с цепями над каблуками. Взяв в руки легкое платьишко, вывернула его на левую сторону, как следует встряхнула…
И натянула на себя получившийся черный кожаный плащ с высоким воротом, длинными рукавами и разрезами до бедер. Не зря же ректор с магами столько бились над нашим обмундированием, надо найти ему хоть какое-то применение!
Проверив по карманам запасы, поправила стилеты на поясе и кинжалы за голенищами сапог, стянула с пальца кольцо из гематита и, убрав его, с хрустом размяла пальцы.
Ну-с, приступим, что ли?
К нашему счастью, и на беду остальных, мы с самого начала предполагали подобный поворот событий, и потому подготовились как следует. Кроме кольца, Ольри успел зачаровать еще несколько безделушек, на которые никто не обратил внимания. Например, ленточка в волосах Эрики, серьга в ухе Патрика, шнуровка на сапогах Альта, ну или тонкий браслет, соединенный цепочками с серебряным колечком на среднем пальце моей правой руки. Именно они стали основными маячками, позволяющими найти друг друга. И сейчас, мое модное украшение, подобных которому на балу было не счесть, теперь упорно повело меня в сторону двери, через которую я уже сегодня проходила.
И вот странность: вроде бы тот же путь, те же самые залы и картины, переходы и повороты… И вот я уже в огромном помещении, которое чудным образом ни разу не попалось мне по пути!
Пробормотав себе под нос что-то вроде «да кто бы сомневался», я протопала по паркету, похожему на огромную, бело-коричневую шахматную доску. Мельком оглядев желто-коричневые стены, оценила высоту потолка, достаточную для свободного полета небольшой стаи гаргулей, и остановилась, рассматривая Ольри, увлеченно ползающего… под брюхом лошадей.
— Тебе заняться нечем?
— Ай! — подпрыгнув от неожиданности, мальчишка от души приложился лохматой макушкой о стремя с тяжелым кованым рыцарским сапогом. Как себе затылок о шпору только не пропорол! — А, это ты, Кая. А я вот тут… увлекся.
— Рыцарей никогда не видел? — скептично изогнула я бровь, окидывая взглядом фигуры четырех лошадей в полноценной железной сбруе, и таких же всадников в полной рыцарской экипировке, включая плюмаж из пушистых перьев на шлемах.
— Их давно уже нет, — фыркнул артефактор, все-таки выбираясь из-под статуй, ну или что они представляли из себя на самом деле. — Ты посмотри, с какой точностью они сделаны! До мельчайших деталей: щиты, копья, мечи, латы, даже уздечки и седла! А лошади? Ну, посмотри, это же великолепно! Шкуры как будто настоящие, копыта тоже, гривы, хвосты… а глаза? Ты выражения их глаз видела? Кажется, вот-вот, и они встанут на дыбы и сорвутся с места!
— Не витай в облаках, — хмыкнула я, рассматривая стоящее перед нами произведение искусства. Уж не знаю, из чего все это было сделано, но Ольри был прав — что рыцари, что их кони выглядели настолько реалистично, что вызывали дрожь по телу. А еще их размеры, раза в два больше натурального, навевали здоровые опасения за собственную жизнь. И потому, недолго думая, я провела перед ними ладонью, ощупывая пространство, вынося утешительный вердикт. — В них нет ничего живого. И мертвого тоже. Это просто хорошо выполненная работа.
— Жалко, — вздохнув, мальчишка принялся отряхивать коленки кожаных штанов от пыли (на нем был почти такой же костюм, как у меня). — Ты еще кого-нибудь видела?
— Нет, но слышу, — пожала я плечами, заслышав в полнейшей тишине еще пока далекие шаги сразу нескольких человек. Вроде двоих, хотя могу и ошибаться.
Слух меня не подвел: буквально через пару минут в залу вошли неразлучные девочки в плащах, одна в белоснежном, а вторая в черном с алой оторочкой по краю. Собственно, целитель и стихийник-огневик во всем своем великолепии!
— И года не прошло, — хмыкнула я, складывая руки на груди. — Долго ходите, дамы.
Многозначительно переглянувшись, упомянутые дамы подошли ближе, видимо, сходу решив взять меня в оборот:
— Дикая, а ты ничего нам объяснить не хочешь?
— Прям горю желанием, — выделив второе слово, только и усмехнулась я в ответ на внимательный взгляд Эрики. — Заметно?
— И почему я не удивляюсь? — закатила глаза Ириска. Но, к моему вящему удивлению, неожиданно встала на мою сторону. — Оставь ее в покое. Захочет, расскажет. К тому же, как мне кажется, расспрашивать стоит явно не ее.
— Расспрашивать о чем? — звонкий голос нашей травницы, явившейся, как шут из табакерки, эхом отскочил от пустых стен, заставив меня поморщиться. Эхо, это, конечно, забавно… Но только единожды. Когда слышишь его постоянно, в голове словно двоиться начинает, доводя разум до сумасшествия.
— О том, где Патрик, например, — быстро сменила я тему. И слегка запнулась при следующем вопросе. — И… остальные.
— Я здесь, — тут же откликнулся погодник, вошедший в ту же дверь, что я и пару минут назад. В отличие от остальных, его не особо заинтересовали всадники и лошади, а вот многочисленные витрины с оружием, стоящие у противоположенной стены, тут же привлекли его внимание.
— Только не трогая ничего, — понимая, что останавливать нашего самого любопытного бесполезно, душевно попросила Ирисэль, что в переводе ее взгляда можно было расшифровать как «сунешься — руки оторву». — Итак. Кто остался?
— Никто, — ответ на ее вопрос пришел мгновенно, и в зал с двух других дверей одновременно шагнули те, кого я сейчас очень бы не хотела видеть. — Дикая…
— Нет, — как только некромант приблизился, я предупреждающе вскинула руку, выставив ладонь, не давая ему ни подойти еще ближе, не продолжить фразу, хотя сердце при его появлении судорожно шлепнулось о ребра и забилось так, словно хотело вырваться из груди и сбежать отсюда подальше. — Я не хочу ничего слышать. Ни сейчас, никогда больше. Только не от тебя.
