И, надо признать, зрелище они получили отменное. Как бы я не относилась к Альту сейчас, будучи слегка злой за его молчание, я не могла не признать его умения и способности, они и раньше меня всегда завораживали.
К сожалению, о всех «интимных» подробностях нашего химеролога знала не только я. Был еще один человек, который не слишком интересовался происходящим внизу.
Да и человек ли?
— Дикая, ты не хочешь поговорить?
— Кто? Я? — непритворно удивилась я, даже не поворачивая головы, хотя в груди предательски кольнуло и появилось дикое желание высказать ему пару ласковых. Высказать, разбить его наглую морду, попрыгать на его хладном трупе, а потом прижать к стенке и выяснить, наконец, все подробности произошедшего. Но исключительно только для того, чтобы потом зарядить ему по лицу и красиво, а главное гордо свалить в закат! — Не. Я не хочу.
— Кая…
— Хватит, Ворон, — взмахнув рукой, отсекла я любые попытки продолжить дальнейший спор. — Ты потерял свое право говорить после того, как умер и не объявился. Даже если это было ради меня.
— Я не помнил тебя.
— Что? — невольно вскинулась я, поворачиваясь, хмурясь и всматриваясь в черты его лица, которые теперь, когда его личность была известна, до боли напоминали мне лицо того, прежнего Рана. И когда я не увидела в его глазах ни отчаянья, ни лжи, ни эмоций… губы внезапно пересохли. — Что ты сказал?
Мои ладони мимо воли намертво впились в край чаши, ногти глухо царапнули по металлу. В горле образовался комок, когда Ворон подошел ближе и встал рядом… а коллеги тут же сделали вид, будто их нет. Либо они резко пропали, либо слишком увлечены Альтом, который уже гладил пантеру, как домашнюю кошку, либо они вообще… Горстки пепла, пятна копоти, мазки сажи, словом, что угодно, но только не маги, тщательно подслушивающие столь интересные подробности нашей прошлой жизни!
Да и интересовали они меня на этот момент меньше всего, если честно.
— Ты некромант, Дикая. Ты знаешь, что происходит после смерти. Поднятые мертвецы не помнят своей прошлой жизни, не помнят себя, — инициированный маг говорил негромко и спокойно, словно не о собственной гибели рассказывал, а вещал об обыденной скучной жизни. И на меня он не смотрел. — Это сродни обычной инициации магов, наложению печати. Отрезаются не только эмоции и чувства, убирается вся память. Есть только сила, которая не терпит даже малейших слабостей. Забывается прошлая жизнь, забывается всё.
— Ты…
— Забыл тебя? — ровно усмехнулся некромант. — Да. Было лишь желание отомстить и смутный образ. И всё.
Я не знала, как на это реагировать. Как смотреть, что сказать, как себя вести в общем. Это было… наверное, это было самым неожиданным из всего, о чем я думала, какие варианты перебирала и какие теории строила.
— Спускайтесь, — веселый голос Альта послышался откуда-то издалека, а для меня он вообще прозвучал, как с другого конца замка. Я не сразу поняла, о чем идет речь и почему все вдруг засуетились. Догадалась только когда Патрик стал аккуратно спускать всех по одному и предпоследним, бросив на меня какой-то странный, пустой взгляд, ушел Ворон.
Оставалась только я, и пребывала я в состоянии полного ступора, абсолютно не зная, как поступить дальше! И речь, конечно же, шла не о банальном спуске. А вообще…
— Дикая, ты там сдохла? — раздалось радостное и преувеличено бодрое снизу, в исполнении нашего неизменного ушастого садиста, как всегда знающего, как лучше всего разрядить обстановку.
Я только фыркнула, не особо церемонясь, сигая прямо с края:
— Да не дождешься!
Как бы то ни было, турнир должен быть окончен. А об остальном поговорим потом.
Теплый вихрь погодника аккуратно подхватил меня в воздухе и, слегка покружив, будто бы укачивая, мягко опустил на землю. Не знаю, помогла ли моя трепка или мне так кажется, но Патрик вроде бы стал куда увереннее обращаться с собственными силами. На самом деле, мы давно заметили, как повлияли на него совместное проживание и тренировки — я уже и не вспомню, когда в последний раз за хмурым магом передвигалась не менее хмурая тучка, заливая его и всё в округе. Другой разговор, конечно, о выходе «в люди», в таких случаях долговязого мага мигом одолевала нервозность и трясучка.
Но как мне кажется, отныне и навсегда Патрик избавился от всех своих страхов и комплексов. Вот победит Вихря, и будет вообще хорошо!
— О, а где киса? — изумилась я, окидывая залу в поисках неприятной живности, не забыв при этом благодарно кивнуть нашему живому способу перемещения. Ну, молодец же парень! И поймает, и спустит, и незаметную моральную поддержку окажет… И почему я влюбилась не в него, а в ходячего седого мертвеца со склерозом?
— Отправил домой, — легко пожал плечами Альт, убирая в разы укороченный шест обратно в крепления на бедре. — Ей тут явно делать нечего.
— Это-то понятно, — кивнула Эрика, полностью занятая очищением своих ладошек от сажи, делая это, как всегда, изящно и красиво. — А она откуда? Ваш бывший сокурсник натравил?
— Не думаю, — улыбнулся химеролог, на что я поддержала его тихим согласным хмыком. — Это бесполезно, и он об этом прекрасно знает. Ни одна химера не причинит вреда своему создателю, даже если ее заколдовать. Связь всегда сильнее.
— А тогда чего она? — поинтересовалась Курьяна, машинально оглядываясь и снова поправляя очки. — Ну, напала?
— Это всего лишь одно из испытаний турнира, на умения химеролога. Магистры Эльтинора знали, кто вывел пантеру, создатели турнира — нет. Они просто натравили создание одной команды на другую.
— Но если… — Ольри посмотрел на понятливо усмехающегося капитана и привычно почесал лохматый затылок, еще больше перепачкав его в саже. — Нам досталась каменная пантера, то им?..
— Пушистик! — радостно подпрыгнув, захлопала в ладоши вроде как догадавшаяся Курьяна.
— Чему радуешься, ненормальная? — покосилась на нее Ирисэль. — Там твой гербарий людей жрет, а она и счастлива.
— Он хороший! — травница тут же заступилась за своего любимца, обиженно насупившись.
— Нет, я ничего не имею против, он лапочка и все-такое, — вмешалась уже я, заслышав где-то очень вдалеке знакомый шелест ножек. — Но что-то мне подсказывает, что Эльтиноровцев погрыз вовсе не твой мутировавший кустик…
И действительно — и пяти минут не прошло, как в дверной проем, радостно мигая всеми семью глазками, громко урча, вбежал наш обожаемый Мохнатик!
— Ах ты ж моя прелесть, — довольная своей догадкой, я широко раскрыла объятия и бросилась навстречу любимой зверушке. — Ты ж мой мохноноги, ты ж мой хороший… а что такое ты нам принес?
— Урр! — гордо заявил питомец, для которого, к слову, поедание магических зеркал не прошло даром, как и долгое проживание в нашем доме. Нет, ядовитее он не стал, да и предпочитал всё так же хомячить стекло, нежели человеченку, но и подрос капитально.
