Я видела свое лицо в зеркале и видела ту самую мерзкую тварь.
Она была там, внутри, пряталась за красивым фасадом, ждала, когда ей будет позволено выйти наружу.
Ты красивая… Ты — урод…
Пусть я буду уродом и внутри, и снаружи.
Пусть я обрету истинное лицо.
Пусть.
Я прижала острый край к коже, чуть ниже глаза. Я давила изо всех сил, пока рука не начала дрожать, но ничего не происходило. Лишь выступила маленькая капля крови. Я давила слишком слабо. Я слишком жалела себя.
К глазам подбирались слезы бессилия и отчаяния. Слезы разочарования.
Я не могла… Не могла причинить себе вред. Почему я не могла?
Я слабая и жалкая.
Я не могла этого сделать.
Я смотрела на стекающую по щеке красную каплю и видела, как она смешивается с другой каплей — прозрачной и соленой.
Мои руки дрожали, а из горла вырвался жалкий всхлип.
Я посмотрела в глаза девушки напротив, и оттого, что я увидела в них столько боли, мое сердце едва ли не разбилось вдребезги.
Она не мерзкая. Она — это отчаяние. Она — это страх.
Нож выпал из руки и упал в раковину. Я согнулась пополам, давясь резко накатившими задушенными рыданиями. Села на пол и обхватила руками колени.
Я плакала долго и горько, но боль в моей груди не уходила со слезами.
Я жалела себя, но отчаяние, не уступало своих позиций.
Я могла сколько угодно окружать себя системами безопасности, но понимала, что страх просочится сквозь любые защиты.
Я не видела выхода.
Не было в моем случае лёгкого пути. Не было его. Я могла изуродовать себя в надежде на то, что такую он не сможет меня любить. Но это ничего не изменит. Боль, не дающая дышать, останется. Как и страх.
Я хотела избавиться от этого. Я хотела избавиться от этого голоса-чудовища в моей голове. Я хотела, чтобы он исчез, хотя бы до тех пор, пока не появится в реальности. Я хотела жить эти два года. По-настоящему жить, пока у меня есть возможность.
И я могла дать себе надежду. Надежду быть готовой к новой встрече с ним. Я могла бы быть менее уязвимой при следующей встрече. Но для этого мне следовало постараться.
Мне необходимо было заставить себя выбраться из своей безопасной скорлупы.
Меня ломало и корежило от одной мысли, что я буду находиться среди людей. Среди людей, которых я не знаю. Которым я не могу доверять.
Но я понимала, мне придется постараться. Я должна была научиться снова доверять людям.
Я должна была верно оценивать, где реальная угроза, а где иллюзорная.
И я знала, приложив достаточно усилий, столкнувшись с реальной угрозой, я буду готова.
Глава 6
Вторая попытка почему-то далась тяжелее, чем первая. Я долго стояла около входа в здание спортклуба, не решаясь открыть дверь и войти. Я очень сильно нервничала. Ощущение было такое, будто у меня высокая температура: руки и ноги — словно не мои, непослушные, налитые свинцом, и меня почти что трясло в ознобе.
Я уговаривала себя просто протянуть руку. Просто взяться за ручку. Просто потянуть вниз. Просто открыть дверь и сделать шаг вперед. Но это самое сложное — сделать первый шаг. Всегда и для всех. А для меня — больше года находившейся в замкнутом пространстве — так и подавно. Возвращаться в социум, когда в каждом человеке теперь видишь потенциальную угрозу, очень-очень тяжело.
Мне нужно было сделать только первый шаг. А дальше все пошло бы само собой. Самый сложный момент — момент принятия решения.
Я сделала глубокий вдох и, наконец, открыла злосчастную дверь.
Будто по раскаленным углям прошагала по узкому темному коридору с расположенными вдоль стены металлическими шкафчиками. Чувствуя, как возрастает волнение, продолжала упрямо переставлять свинцовые ноги.
Передо мной выросла еще одна дверь, но я больше не мешкала, открыла ее, не дожидаясь, когда снова появится нерешительность.
Солнечный свет, заливающий просторное помещение через огромные панорамные окна, на мгновение ослепил.
Я сощурилась, стараясь защитить глаза от яркого света, и сделала шаг вперед, закрывая за собой дверь. Оглядев беглым взглядом зал, почувствовала, как во рту вдруг пересохло. В горле сию секунду вырос огромный тошнотворный ком, такой огромный, что стало больно глотать. На меня навалилось сразу несколько мощных раздражающих импульсов: яркий свет, шум и гомон множества голосов, звуки ударов, и едкий запах пота. Я замерла на пороге, не в силах пошевелиться. Ни туда, ни обратно. Лишь стояла и, вытаращив глаза, смотрела перед собой.
Там было двадцать человек, не меньше. Двадцать взрослых крепких парней, сосредоточенно лупящих друг друга.
Моя решительность мгновенно растаяла. Как по щелчку.
Никто не обращал на меня внимания, и я, попятившись, схватилась за ручку двери, намереваясь все-таки трусливо сбежать. Я была не готова. Я была не готова к такому. Я не могла.
Я почти открыла дверь, когда рядом со мной, словно из ниоткуда, выросла фигура мужчины.
— Вы к кому? — Обратился ко мне мужчина, лет сорока на вид. Я узнала в нем того самого тренера, фотографию которого видела на сайте клуба.
— Я э-э… — Заикнулась я, топчась на месте. Мне хотелось сбежать, перед глазами все расплывалось, и я схватилась за ручку двери, чтобы не упасть. Дышать. Мне было необходимо просто дышать. Расфокусированным взглядом я скользнула по залу. — Я… я н-не…
Дыхание сбоило, затруднялось. Мне не хватало кислорода. Ощущение было такое, будто невидимая рука схватила меня за горло и жесткими пальцами пережала гортань. Я начала дышать коротко и быстро, теряя контроль над телом.
Мужчина, очевидно, заметил и заподозрил, что со мной происходит что-то странное. Он нахмурился, аккуратно взял меня под руку и подтолкнул к выходу. Вывел в узкий коридор и закрыл за нами дверь. На несколько секунд он пропал из виду, и я, пользуясь данным мне коротким моментом одиночества, прислонилась к стене, стараясь выровнять дыхание. Через время он снова появился, только уже со стаканом воды в руке.
Я пила воду, как измученный жаждой путник, большими жадными глотками, чуть ли не захлебываясь. Мое тело мелко дрожало, но паника понемногу отступала, невидимая рука отпускала, разжав цепкие пальцы.
— Лучше? — Спросил мужчина, забирая стакан.
Я кивнула.
— Простите. — Выдохнула, опуская глаза. Тело потихоньку расслаблялось и мне становилось стыдно за этот нелепый приступ паники. — Я… вам звонила.
— О, вы, должно быть, Полина. — Вспомнил мужчина. На его лице было задумчиво-озадаченное выражение, он продолжал напряженно вглядываться в мое лицо, наверное, раздумывая, стоит ли связываться с такой ненормальной. — Да, я помню, вы интересовались секцией кикбоксинга.
