Кирилл лизнул темный бугорок, вобрал в рот, втянул глубже. Тома задрожала, колени плотнее сжали его бедра.
Кир нырнул рукой к плоскому животу. Связно думать не получалось. Тереху хотелось лишь одного: подчинить Тому себе. Сделать так, чтобы она напрочь забыла о том, кто был до него. Принадлежала ему одному. И похрен на всех и все!
– Кирюша! – по слогам простонала Томка, когда Терех большим пальцем добрался до ее трусиков. Надавил через тонкую ткань.
Влажно. Мокро.
Терех и сам невнятно что–то простонал, когда Тома подалась вперед, навстречу этой ласке.
Сумасшествие. Он определенно слетел с катушек.
И вновь прижался к приоткрытым губам. Глубокий поцелуй. Мощные толчки языка повторяли движение пальцев. Тома стонала прямо ему в рот, не сдерживаясь.
Страстная. Горячая. Обжигающая девочка. У Кира не было никогда такой. Впрочем, он даже и близко ничего подобного ни к кому не испытывал. Томка одна такая у него.
Кир чувствовал физическую боль от того, что член упирался в плотную ткань джинсов. Но сменить положение не мог. И без того вот–вот взорвется.
И Тома своими стонами вгоняла его в бездну удовольствия. И руки у нее нереально нежные. А губы – убойно сладкие.
Тереху удалось протолкнуть пальцы дальше, глубже. Тома плотно обхватила его собой. Задрожала, прогнулась навстречу.
Кир замер, не переставая жадно целовать нежные губы. Попытался отстраниться от всего, что происходит. Не хватало еще спустить в трусы. Пусть этот раз будет для Томы. Ему с головой хватало того, как она стонет в его рот, как трется собой о его тело, как отвечает на каждую ласку.
Терех ртом поймал долгий, протяжный, оглушающий стон. А горячая влага обволокла его пальцы. Кир двигал ими, растягивая удовольствие, и свое, и Томы.
Она все еще дрожала в его руках, со всей силы вцепившись в его волосы и в плечо.
– Ты этого хотела? Потому соблазняла меня шортами? – прошептал Терех, а сердце отказывалось возвращаться к привычному ритму. Колотилось так, что едва не выскакивало из груди.
– Не совсем, – раздалось в ответ. – Товарищ майор, я хочу, чтобы ты знал одну простую вещь. Я не собираюсь жаловаться отцу и бегать за тобой с левыми требованиями. Эти три недели мы можем провести с пользой друг для друга. Все равно спать на диване ты не сможешь.
– Почему? – брякнул Терех, не до конца понимая то, что говорит ему малышка. Его все еще вело на ней. И мозги – в кашу.
– Ты все утро жаловался, какой хреновый диван. А у меня удобная кровать, – повела плечом Тома. – И мне понравилось, кстати.
Тома едва заметно покраснела. А говоря все это, не смотрела в его глаза. Выходит, на настолько она раскрепощенная, чтобы говорить о сексе, не смущаясь.
А Киру хотелось, чтобы Тома не закрывалась от него. Чтобы не пряталась за маской напускного безразличия и стервозности.
– И задница у меня хороша, да? – хмыкнул Терех.
– Плохо рассмотрела, – улыбнулась Тома, повернув голову.
– Зато прекрасно пощупала, – хохотнул Терехов и перехватил Томкину ладонь, когда девчонка вознамерилась выдернуть руку из–за пояса джинсов. Зачем? Киру ведь очень нравилось, как Тома сжимает его ягодицы тонкими пальчиками! У него на эти пальчики большие планы и надежды в самое ближайшее время.
Тома, хитрая и коварная лиса, вновь облизала припухшие губы. Поерзала, опустила ноги. Терех хотел было возмутиться, что ему нравилось то, как Тома держит его за задницу. Но девчонка уже умудрилась впихнуть тонкую ладонь прямо под пояс джинсов.
Настала очередь майора протяжно стонать, потому что тонкие пальцы сжались на его каменной плоти. А ведь Кир думал, что научился контролировать эту тягу. Что ему хватило. того, как кончает Томка.
Ошибся.
Тамара Головина всерьез собралась лишить его рассудка. Девичья ладонь плотно и идеально обхватывала его член. Сжимала – идеально. Водила вверх–вниз – идеально. Ровно так, как нужно было Тереху.
И он поплыл. Сорвался, не осознавая, что вколачивает бедра в Томкину ладонь. А девчонка целует его, что–то шепчет на ухо, зарывается пальцами в волосы на затылке.
А он вновь отыскал идеальную грудь. Жадно облизал до ответной дрожи.
Да, вот теперь все идеально.
Терех дышал через раз. А тонкие пальцы гладили его по спине и затылку. Он стоял, а колени предательски подгибались. Но Тома не возражала. Он чувствовал, как она доверчиво прижималась к нему.
И улыбалась.
А Терехов растерялся. Что ей сказать? Спасибо, за то, что я спустил полную пригоршню спермы в твою ладонь? Повторим?
Терех отчетливо понимал, что ему мало. Да, он получил охрененную разрядку. Но все равно ему не хватало. Хотелось еще. Теперь уже без прелюдий. Оказаться в Томе настолько глубоко, чтобы сполна ощутить, как она дрожит под ним. Вся его. Его!
– Пирог! – взвизгнула Тома.
Кир разжал руки. Убедился, что Тома твердо стоит на ногах.
Подобрал одежду, протянул девушке. Томка ловко натянула одежду и ринулась в кухонную зону.
Кир, не стесняясь, наблюдал за тем, как Тома моет руки в раковине, а после торопливо подбегает к духовому шкафу.
– Если подгорело, Терех, я тебя грохну! – пригрозила Тома.
– Не переживай, малышка, я все съем, – подмигнул майор, не сводя с Томы голодного взора.
Ну, что ж, майор. Теперь наступила полная... жопа. Теперь ты знаешь, какая страстная и отзывчивая Томка. Как она стонет, как целует в ответ, как напрочь сносит башню мужественному и бесстрашному майору.
Трындец!
Глава 8
Тома смотрела, как Кирилл с аппетитом уплетал уже третий кусок пирога. В нее и первый с трудом уместился. И куда в майора столько влезает? Хотя, два метра мышц и каменного пресса чем–то ведь нужно кормить.
Тома обхватила руками чашку с чаем. Старательно делала вид, будто что–то крайне важное рассматривает в темном напитке. А сама никак не могла утрясти минувшие события в голове.
Нет, с Терехом ясно все. Он парень опытный. Прекрасно знал, что у девочек и как устроено. Но она сама–то какого черта полезла в трусы к майору?!
Она ведь и мужиков голых толком вживую не видела. Интернет и телек можно не учитывать.
А здесь будто Томку подменили. Залезла Киру в трусы!
Ужас! Он ведь теперь думает о ней... что...?
Да и неважно. Главное, она четко обрисовала, что претензий к мужчине нет и быть не может. Молодец, Тома. Показала, что взрослая, готова к постельным отношениям и интимной связи с мужчиной.
Мо-ло-дец просто!
Но было хорошо. Классно было, да. Пусть и тряслись колени до сих пор. И в животе до сих пор пресловутые бабочки. А грудь... За эту часть собственного тела Тома вообще не хотела вспоминать, потому что до сих пор ей казалось, что губы Тереха все еще там, ласкают, кусают, целуют.
