Джек решительно покачал головой.
– Ее ухажер был в нашем участке, явился давеча сам, и инспектор с ним побеседовал. Он ненамного старше меня... Молод и вовсе не сед. Да и конфет, если верить его же словам, возлюбленной не дарил!
Мара фыркнула.
– Нашел, кому верить. Такие, как он, наплетут – дорого не возьмут! – И добавила: – Это не наше дело. Не твое оно, Джек, пусть другие его и решают! Ты о нас лучше подумай. – И взмолилась, как никогда еще прежде: – Умоляю, уедем вот прямо сейчас! Меня больше ничто здесь не держит. Вызовем кэб и отправимся на вокзал...
Каждый раз, как она говорила такое, его сердце ухало в самые ноги, там же и оставалось, пока мгновенная паника не унималась.
Хотел ли он, в самом деле, уехать?
И что так страшно пугало его?
– К чему эта спешка? – спросил он как можно спокойней. – Дождемся нового дня, я получу недельное жалованье. Деньги нам точно не помешают!
И Мара так на него посмотрела – словно кнутом стеганула – спросила:
– Дело только в деньгах? Или в ком-то другом, до сих пор имеющем власть над тобою?
Что он ответил? Кажется, отпирался. Точно так, как делал всегда, и почти убедил собственное сердце.
Только вот для хорошего самообмана нужны время и километры дороги.
А еще лучше – безбрежный Атлантический океан.
Еще бы узнать, что с миссис Коупленд приключилось...
Кто ее отравил и с какой конкретною целью?
Допрошенные Харпером люди все как один утверждали, что умершая, добрейшей души человек и благотворитель, помогала сиротским домам, щедро жертвовала больницам и обществу спасения падших женщин, она даже в собственном доме двух стариков приютила, а каждый из них мог называться родственником только с натяжкой.
Зато был сын, художник и вольнодумец, не оправдавший материнских надежд и явно страшившийся лишиться наследства.
И юный любовник, возможно, отвергнутый ради кого-то другого...
Но конфет якобы не даривший.
Нет, Джек не мог уехать прямо вот так, зуд под кожей не дал бы покоя, часы же как раз показали четверть второго. Смена еще не закончилась, но держаться за место больше не было смысла... Он уезжал, чтобы больше не возвращаться.
Джек покинул свой пост и отправился на Уортингтон-стрит.
Решил положиться на случай: удача и интуиция его прежде не подводили.
Так и случилось...
Ему открыла служанка.
Сверкнула глазами:
– А вы с инспектором разминулись: он отбыл не более получаса назад.
Джек выдохнул, вроде как разочарованный.
– Ну вот, теперь бежать за ним следом, – произнес с нерадостной миной и потер пальцем под шлемом. – Не найдется стакана воды? Пить хочется. – Он пытался сообразить, как бы так завести разговор, чтобы служанка что дельное рассказа. Знал на собственном опыте, слуги всегда знают больше, чем говорят, и этот случай не должен быть исключением.
– Совсем загонял? – с сочувствием отозвалась горничная. – Он жутко противный, этот инспектор. – И поманила: – Пойдем, у меня есть что-то получше воды.
Джек с радостью согласился и пошел за ней в сторону кухни.
– Сегодня хозяйку похоронили, – сказала она, споро управляясь с двумя чашками чая. – Был поминальный обед. Ох, и много ж людей приходило! Кухарка с ног просто сбилась. Мы все носились, как заведенные. Сейчас только дамочка одна и осталась, они с мастером Дэвидом раньше приятельствовали. Хорошенькая такая!
Джек сказал:
– Хочется верить, преступника скоро найдут. Миссис Коупленд была доброй хозяйкой, я слышал.
– Самой лучшей, – подтвердила девица. – Ее все любили. Особенно мистер Лайонс...
– Мистер Лайонс?
– Ну да, ее «друг», – улыбнулась она. – Такой замечательный джентльмен, такой обходительный, добрый. Весь хозяйке под стать, не чета этому грубияну...
– Ты о ком? – Джек даже вперед подался. – Разве был еще кто-то?
И девушка, крайне довольная вызванным интересом, даже про чай на мгновенье забыла.
– Был еще кто-то, помимо юного джентльмена, – сообщила она как бы тайну. – В годах и довольно противный. Я его в самое утро убийства впервые и увидала: он прошел через сад с коробкой конфет. И ушел очень быстро... Лицо прятал под шляпой.
Джек не смог удержаться:
– Почему ты об этом инспектору не сказала?
– Я хотела, да он слушать не стал, – пожала она плечами, – велел говорить только про то, что после пробуждения хозяйки случилось. Ну я так и сделала... Вот, – она поставила на стол стакан с кипятком, – удалось настоящего сахару раздобыть, – продолжила суетиться она, словно не замечая волнения собеседника. – Мистер Хэнкок рассыпал целую сахарницу, в самое утро, когда миссис Коупленд умерла. Оно и понятно, все в ужасе были! Велел кинуть все в топку, да я не сумела. Такое добро — сразу в топку! Ну нет, – она от души положила в стакан целую ложку, – я отложила его до лучших времен. – И подвинула стакан Джеку: – Пей, чай-то получше водицы придется! – В этот момент прозвенел колокольчик, и она встрепенулась. – Никак мастер Дэвид чаю потребует, – сказала она. – Ты посиди пока, я скоро вернусь! – и метнулась из кухни, оставив Джека наедине с собственными размышлениями.
Значит, был тайный любовник с «серебряными висками», тот, что пронес в дом коробку конфет...
И был это вовсе не Лайонс.
Кто же тогда?
Джек отхлебнул горячего чая, повертел факты эдак да так, снова немного отпил.
Все, казалось бы, просто, не знай он, что яд в тех конфетах был слишком слаб, чтобы убить человека. Доктор Максвелл сказал это с полной уверенностью – Джек не привык в нем сомневаться.
Он отхлебнул еще чая, снова немного подумал. В горле вдруг запершило, голову стиснуло болью. Вот так, ни с того ни с сего! Наверное, чай на голодный желудок плохо пошел.
Дышать стало сложно...
Пуговицы воротничка, казалось, впаялись в кожу.
Он поднялся на ноги и пошатнулся...
Что это с ним?
Почему комната прыгает перед глазами?
И воздух... как не хватает воздуха.
На странно ослабевших ногах он побрел в сторону двери, вывалился во двор и припал к бетонной стене.
Тщетно пытаясь глотнуть хоть немного свежего воздуха, Джек сделал пару шагов и мешком повалился на землю.
Отравленные конфеты не шли у Аманды из головы.
Что, если выяснить, кто их купил?
Сделать это было несложно: всего лишь наведаться в шоколатерию мистера Ла Фуко и одарить похвалами его шоколадные шедевры. Его лавка была самой известной среди лондонского бомонда, и девушка полагала, купить те конфеты могли только в ней.
