– Вы понимаете верно.
Девушка вздернула подбородок, изображаю неприступное высокомерие. Улыбка Харпера была почти оскорбительной, и ей хотелось бы сбить с него спесь...
А тот протянул:
– Позвольте мне усомниться. – И замер, как будто дожидаясь чего-то.
И, верно, не без причины: послышались крики, возня.
– Сэр, мы взяли его! – прозвучал голос снаружи.
И сердце девушки оборвалось: двое констеблей вели кого-то под руки.
Джека.
С рассеченной губой, разорванным воротом полицейского кителя, он буквально висел на державших его руках.
– Что вы себе позволяете? – возмутилась Аманда. – Вы не смеете его трогать.
И лицо Харпера расцвело откровенной издевкой:
– Отчего же, миледи? В нашем праве защищать... добрых граждан от мерзавцев, вроде него. – Он кивнул в сторону Джека. – Он убийца и... совратитель молоденьких женщин, падких на внешнюю красоту. – Харпер окинул Аманду многозначительным взглядом. – Полагаю, не только мисс Коллинз пала жертвой его обаяния...
У Аманды горело лицо, буквально шло пятнами от абсурдности этих слов и оскорбительности намеков.
– Мистер Огден никакой не убийца, – отчеканила она твердым, решительным голосом. – А мисс Коллинз... любила его...
Харпер вскинул кустистые брови.
– Что ж, вам, должно быть, виднее, миледи – вы с ним, я так понимаю, друзья, – почти выплюнул он последнее слово, – только вот есть показания очевидцев. И они недвусмысленны, очень конкретны... В экипаж его! – отдал он резкий приказ, повернувшись к констеблям, державшим Джека. – Суд разберется, кто из нас прав. – И снова Аманде: – Передавайте нижайший поклон вашему мужу, миледи. Благодарю за содействие правосудию!
Он издевался так явно, что хотелось ответить пощечиной – жаль, она не могла себе это позволить.
Сжала холодные пальцы и поглядела на Джека: его как раз заталкивали в нанятый экипаж.
– Я не позволю сделать это с тобой, – прошептала она совсем тихо, обращаясь только к себе. – Я тебе помогу, так же как ты помог мне когда-то. Клянусь тебе, Джек, я сделаю всё, что смогу, но ты будешь снова свободен!
А потом с решительным видом захлопнула дверь.
Аманда провела беспокойную ночь, передумала сотни, тысячи мыслей, и утром нового дня стояла у дверей заведения миссис Коллинз с занесенной для стука рукой.
Было страшно, но и волнительно одновременно.
Дверь ей открыла заспанная служанка.
– Да, мэм... чего желаете, мэм? – пропищала она испуганным голоском, должно быть, опешив при виде богатой леди за дверью.
– Могу я видеть хозяйку? – спросила Аманда. – Миссис Коллинз. Она сейчас дома?
– Да, мэм, конечно. Я позову ее! – И впустила девушку внутрь.
Аманда вошла и окинула помещение взглядом: она никогда не бывала в подобных местах, о них предпочитали не говорить в светских салонах. Предполагалось, что женщины вовсе не сведущи в подобных вопросах и даже понятия не имеют, где джентльмены проводят те вечера, в которые отсутствуют в своих клубах...
И вот она здесь: в «вертепе порока» – настоящем борделе.
Кричащие краски багрянца и вылинявшей позолоты буквально выедали глаза и заставляли скривиться от явной безвкусицы в интерьере. Пепел сигар в хрустальных, еще переполненных пепельницах и пустые фужеры... В этом месте работают допоздна и спят до полудня.
– Доброе утро, мисс.
Миссис Коллинз в наспех накинутом пеньюаре спустилась по лестнице и несколько оробела перед красивой молодой леди в дорогом платье и шляпке со страусовым пером. Аманда намеренно оделась именно так: хотела произвести впечатление.
И ей удалось: хозяйка борделя решила, что это супруга одного из ее постоянных клиентов. Пришла устроить скандал... Такое бывало нечасто, но как-то очень давно ей пришлось понаддать знатной леди.
– Доброе утро. Простите, что разбудила! – откликнулась знатная гостья.
Сказано это было вполне дружелюбно, и миссис Коллинз осмелилась подойти ближе.
– Чем могу быть полезна? – спросила она и сильнее запахнулась в халат.
– Говорят, у вас случилось убийство... – начала Аманда такими словами. – Страшное преступление.
Миссис Коллинз кивнула.
– Правильно говорят. Бедолаге всадили нож в самое сердце!
– Вы его видели?
– Мертвяка-то?
– Убийцу.
Оживившееся было кровавым рассказом лицо миссис Коллинз вдруг разом увяло и даже насупилось.
– Вам-то какое до этого дело? – спросила она, сдвинув брови.
Аманда стиснула руки в перчатках.
– Вы обвинили в убийстве молодого констебля, – сказала она. – Мне любопытно узнать: вы, действительно, видели преступление своими глазами или всего лишь предположили, что он его совершил?
Женщина сверкнула глазами, всякая робость перед Амандой исчезла как ни бывало, и она почти прошипела:
– Кто вы такая? Журналистка из какой-нибудь газетенки или... – она прищурила оба глаза, – подружка этого мерзостного мальчишки?
– Почему вы так ненавидите мистера Огдена? – вступилась за возлюбленного Аманда. – Разве он чем-то вам насолил? Может быть, потому вы на него указали, – окинула она женщину подозрительным взглядом, – просто из мести. – И позволила себе небольшую улыбку.
Та далась нелегко: ее изрядно потряхивало от нервов. Не каждый день приходилось ей препираться с хозяйкой довольно посредственного борделя в поношенном пеньюаре посреди раннего утра...
– Убирайтесь из моего дома! – Женщина указала пальцем на дверь.
– Я уйду, но вам стоит подумать о том, что вы сделали, – сказала Аманда, – обвинили невиновного человека и взяли грех на душу.
Миссис Коллинз мотнула не чесанной головой, усмехнулась:
– О своих грехах беспокойтесь, юная леди, – сказала она, – а свои я как-нибудь сама замолю, коли надобность будет. Впрочем, их накопилось так много, что одним больше... – подумаешь, незадача. А Огден, – продолжила она не без злости, – заслужил то, что имеет. И виселицы для таких, как он, будет мало! Уходите, я вам сказала, – повторила она. – Иначе придется применить силу...
Женщина сжала огромные кулаки, такие, что впору боксеру, а не хозяйке борделя, и девушка благоразумно направилась к выходу.
Остановилась только в дверях и сказала:
– И все-таки вы могли бы сказать полиции правду. Я вам... заплачу. Я могу... Сколько вам надо?
Миссис Коллинз как будто задумалась на мгновенье, алчный огонек вспыхнул в глубине ее глаз, и Аманда похвалила было себя за вовремя пришедшую мысль, но вдруг...
