– Ну, ты чего замер? – привел его в чувства полный укора голосок. – Иди сюда. Скорее!
И он пошел... Шаг, другой – не верилось, что девушка в зеленом воочию стоит перед ним, а не является фигурой из страшного сна, которые подчас пробуждали его раньше времени.
– Мисс Блэкни, – пролепетал Джек совсем тихо. – Что вы здесь делаете?
– Я тебя о том же хотела спросить? – с улыбкой отозвалась она. – Думала, ты мне причудился, даже глазам не поверила. Ах, Джек, – и она коснулась его руки. Порывисто. Мимолетно. Вроде как по-приятельски хлопнула по плечу... – Как же я рада тебя видеть! Это захолустье опротивело мне до ужаса. Думала, с ума сойду от тоски по Лондону – а тут ты...
Она стиснула руки в теплых перчатках – почти молитвенный жест – и Джек удивился, насколько точно она передала его собственную тоску по большому городу. – Ну, как ты здесь оказался? – снова вопросила она. – Рассказывай. – И почти с восторгом: – Поверить не могу, что это ты... Частичка Лондона посреди стылого Нортумберленда. Ах, Джек...
Ее восторг был таким неподдельным и искренним, что парень даже смутился: она произносила его имя, подобно молитве, – он сглотнул и с запинкой ответил:
– Я вроде как живу здесь. Третий месяц как... Что-то вроде добровольной ссылки. А вы как здесь оказались?
Девушка пожала плечами.
– Так я тоже вроде как в ссылке... – Улыбка ее сделалась ломкой и совершенно безрадостной. – Опозоренная девица, мало того, что сбежавшая в ночь с неугодным обществу кавалером, так еще и умудрившаяся стать жертвой злобного маньяка. Я теперь все равно что прокаженная, Джек... Мне теперь самое место на задворках.
Джек не знал, что на это ответить, только переступил с ноги на ногу и протянул ей успевшую застыть на морозе коврижку – мисс Блэкни улыбнулась. Благодарно... С чувством.
– Ты такой славный, – сказала она дрогнувшим голосом. – Совсем не такой, как они все...
Джек понял, что она говорит о всех людях в целом, особенно о тех богачах, что окружают ее, пусть и опозорившуюся, но дочь самого сэра Хэмфри Риверстона, а этого не стоило сбрасывать со счетов.
Выпечку она не взяла, просто отщипнула маленький кусочек и положила в рот – Джеку подумалось, что она похожа на птенца-переростка – прожевав, девушка произнесла:
– Мне пора идти, Джек. Я живу у миссис Карлайл в Бермут-мэнор, и она следит за мной похлеще цепного пса. Сейчас она думает, что я сижу вон в том экипаже и дожидаюсь ее возвращения от модистки... Мне не сдобровать, если она не застанет меня по возвращении! – с этими словами девушка выбралась из кустов и быстрым шагом направилась в сторону указанного ею экипажа.
– Прощай, Джек! – кинула она на ходу, и Джек отозвался лишь взмахом ресниц. На большее его не хватило... Еще секунда – и его видение из прошлого скрылось за дверцей кареты, исчезнув, подобно призраку, – у парня опустилось сердце.
В тот день Джек изменил своей привычке: он не пошел провожать лондонский дилижанс, стоя на продуваемом всеми ветрами перекрестке, как бывало доныне, – он отправился домой и долго прокручивал в голове каждое слово из случившегося разговора. Большим дураком он себя едва ли когда-либо чувствовал: хотелось надавать самому себе оплеух и вообще вычеркнуть собственное нелепое поведение из головы. И работа неплохо этому способствовала...
– Что это с тобой? – спросила Сара-Энн, заметив, как он кривится, словно от зубной боли. – Болит что? Странный ты сегодня какой-то...
Джек от нее отмахнулся: ничего-то она не понимает – мисс Блэкни казалась отголоском далекого былого, обрушившегося на него с сокрушительной силой, о которой он и помыслить не мог... Снова вспомнилась Энни.
И «кукла» в окне проклятого дома...
И Ридли...
И умершая мать.
Джек маялся этими мыслями до самого вечера, а потом долго не мог уснуть, задаваясь одним-единственным вопросом: счастлив ли он свершившемуся свиданию или, наоборот, готов проклинать его, как внезапно постигшее его несчастье...
… Утром он понял, что готов многое отдать за новую встречу с девушкой в зеленом плаще.
Через два дня, воротясь домой из школы, Джек еще издали заприметил у дверей карету миссис Карлайл, и сердце его припустило с такой неистовой силой, что он едва не грохнулся на мостовую с мушками перед глазами.
Итак, следовало взять себя в руки и сделать вид, что ничего особенного не произошло...
– О, ты воротился, – Сара-Энн намывала посуду в высоком чане с водой. – В самый раз. У миссис Уиггинс гости, представляешь? – И почти без перехода: – Не мог бы ты натаскать воды из колодца – я бегаю, как заводная, не зная, за что ухватиться.
Джеку очень хотелось узнать, пожаловала ли миссис Карлайл одна или же мисс Блэкни сопровождает ее, что было бы вполне вероятным и таким волнительным одновременно. Однако занимающего его вопроса он так и не задал, только тягал полные ведра воды да раздумывал о причинах данного визита.
Уже выскользнув из кухни, Джек услышал голоса в гостиной и невольно замедлил шаг... Мисс Блэкни тоже была здесь – он узнал вибрации ее голоса – и уйти стало физически невозможно.
И в этот момент миссис Уиггинс окликнула его:
– Джек, это ты? – Должно быть, она расслышала быстрый перестук его сердца, иначе как бы еще она распознала его присутствие... И он ступил на порог комнаты.
– Да, миссис Уиггинс, это я.
Дородная леди с моноклем на длинной цепочке поднесла оный к своему левому глазу и окинула Джека одним быстрым, оценивающим взглядом... И, должно быть, не найдя его достаточно интересной фигурой, лениво выпустила свой оптический прибор из пальцев – тот плюхнулся на ее обтянутую шелками массивную грудь.
Миссис Уиггинс произнесла:
– Мой нынешний гость, Джек Огден, протеже Энтони Рида, вы, должно быть, помните такого?
– Да-да, как же, – отозвалась миссис Карлайл горловым голосом, – это тот мальчик, которого вы взяли под свою опеку после смерти его родителей... Я хорошо помню эту историю. – И почти сразу же добавила: – Так, значит, мы можем рассчитывать на вашу помощь в организации рождественской ярмарки? Ваша помощь была бы просто неоценима.
Джек позволил себе быстрый взгляд в сторону второй гостьи, встретившей его слегка виноватой улыбкой. Парень покраснел и опустил глаза...
Уже уходя, мисс Блэкни почти мимолетным движением руки опустила в ладонь Джека сложенный листок бумаги...
Джек с трудом отсидел уроки, почти вскипая от монотонной зубрежки одних и тех же давно заученных до оскомины текстов... Споро складывать буквы он научился еще с месяц назад, когда миссис Уиггинс самолично вызвалась давать ему вечерние уроки и ужаснулась его явному невежеству – стыд побудил парня подойти к делу серьезнее: и то, что не смогла совершить сестринская забота, сделало уязвленное самолюбие.
