На самом деле, через Джонсона старый граф знал о девушке все, сам до сих пор не будучи с ней знакомым. Она была молода и богата, и влюблена в простого констебля без роду и племени... Ситуация безнадежная, если подумать, но граф, как и было им сказано, к старости сделался сентиментальным и почел неожиданно своим долгом влюбленным помочь.
Ридли хмыкнул:
– «Счастливо овдовевшая»? Странная формулировка, но вы, по-своему, правы. Хотя, я полагаю, для Джека в том никакой радости нет: он погубит себя ради этой девицы.
– А она себя ради него?
– Что вы хотите сказать?
Граф, которому тоже подали вино, опустил фужер на столешницу.
– Девочка как ни крути, много больше теряет от связи с каким-то... плебеем, – произнес он с особым акцентом. И заметил, как вспыхнул его собеседник...
– Плебеем? Вот, значит, как вы думаете о нас? – Ридли поднялся на ноги.
Они снова смерились взглядами.
– Сядьте и успокойтесь, – понудил его Гаспаро Фальконе. – Я лишь хотел донести, что сеньорита Уорд теряет поболе простого мальчишки и все-таки хочет быть с ним.
– Откуда вам знать, чего хочет миссис Уорд?
– Я, в отличие от других, – опять с особым акцентом, – имею слушать, мой друг. И задавать правильные вопросы!
Желваки у его собеседника ходуном заходили.
– Она потешится с ним и забудет, – процедил Ридли с ожесточением. – Как поступают все женщины, независимо от их положения, знатности и богатства! Ей просто нравится преклонение, вот и все... А Джек... он именно преклоняется, обожает ее, по наивности полагая, что девицы в принципе способны любить.
– А они не способны? – с лукавством во взгляде осведомился Фальконе.
Ему показалось, что Ридли смутился, но быстро взял себя в руки.
– Сомневаюсь, что женская их натура к тому приспособлена.
Граф хмыкнул в кулак.
– В таком случае, вы, полагаю, не запретите мне провести маленький эксперимент?
Ридли невольно заинтересовался.
– Какой же?
– Я приглашу сеньориту Уорд пожить в своем доме и на собственном опыте убежусь в ее чувствах к нашему мальчику.
– Это плохая идея, сеньор. Вы все равно что масло в огонь подольете... Этим двоим не должно быть вместе. Сами знаете, что может случиться...
Граф отчего-то взбодрился, преисполнившись нетерпения поступить именно так, как сказал: пригласить в дом возлюбленную мальчишки и за ними понаблюдать. Он и сам толком не знал, зачем это делает: от скуки ли, от тоски или, может, от банальной сентиментальности – только кровь забурлила и ударила голову. В первый раз за последние годы...
– Знаю, был молод когда-то, пусть в это и сложно поверить. Но Джек, как вы думаете, сдержит слово, коли с него его взять?
– Сдержит. В этом могу за него поручиться!
Фальконе, полностью этим удовлетворенный и потому расцветший довольной улыбкой, произнес:
– Вот и славно. Все мне, старику, какое-то развлечение! Присмотрю за вашим подопечным, инспектор, а за одно и узнаю намерения сеньориты Уорд. Вы ведь позволите мне присмотреть за обоими? Или хотите, чтобы мальчишка с вами поехал? Если так, то прошу передумать: мне сейчас не с руки разбираться еще и с подлогом. Пусть себе поживет в моем доме в качестве внука... Я даже готов заплатить, коли придется.
– Странный вы человек, – откликнулся Ридли, в задумчивости покачав головой. – Приютили мальчишку без роду и племени, еще и платить ему собираетесь. Что вы задумали? Я не верю, простите, в подобную бескорыстность.
– Так разве я бескорыстен?! – Развел граф руками. – Мне либо признать, что с внуком меня обманули, либо... продлить на время аферу и лицо сохранить, по крайне мере, на период судебного разбирательства, которое скоро последует. И потом... в этом доме так скучно, сеньор. – Он отхлебнул из фужера. – И одиноко.
Ридли, внимательно его изучавший, наконец опустился в широкое кресло, из которого встал.
– То есть судьбы двух человек – для вас развлечение? – спросил он. – Мните себя Господом Богом?
– Отнюдь. Я лишь скромный слуга Его, вознамерившийся развлечься...
Несмотря на легкомысленный тон, намерения его были более, чем серьезны, и Ридли как будто интуитивно это учуял.
– Я поговорю с Джеком и расспрошу о его планах, – сказал он Фальконе. – Если он соберется вернуться со мной, отговаривать я не стану. Увольте. Если же вознамерится все же остаться... так и быть, проводите свой эксперимент. Но учтите, – он залпом допил остатки вина, – этот мальчик мне дорог и без присмотра я его не оставлю.
– На другое я и не рассчитывал, Ридли. Рад, что у Джино в вашем лице имеется столь достойный защитник! – с довольной улыбкой отозвался Фальконе.
Эпизод восьмой
Мисс Харпер десять – тысячу! – раз пожалела, что согласилась на авантюру с возвращением в Англию и расследованием преступления де Моранвиллей. А ведь давала зарок к прошлому не возвращаться – и вот она здесь, на Брэдфорд-сквер, в самом центре аристократического Лондона, одевается к ужину с неизвестным количеством гостей и вздрагивает от каждого звука. Все мнится, это инспектор Брандер явился по её душу... Вот-вот постучит во входную дверь и механическим голосом отчеканит: «Мисс Розалин Хемптон, вы арестованы по подозрению в убийстве Анри де Моранвилля! Будьте добры проследовать без промедления в полицейский участок для выяснения всех обстоятельств».
Внизу раздался стук в дверь, и женщина вздрогнула, прижав к груди стиснутые в кулаки руки. Приоткрыв дверь, она расслышала голоса супругов Баррет и выдохнула от облегчения...
Нет, она этого просто не выдержит! Зря и надеялась, глупая.
Слишком смелой она когда-то была, слишком верила в собственную неуязвимость – и жизнь ее проучила так круто, что теперь она больше тень самой себя прежней, нежели настоящая Розалин. Той егозы, что доводила мать своими проказами, давным-давно нет...
– Розалин. – В дверь просунулась голоса Аманды Уорд. – Мы с Барретами одновременно приехали. Ты спускаешься?
– Граф уже там?
– Нет, nonno (дедушка) еще не спустился. Мне позвать его?
– Я сама, – откликнулась Розалин. – Ты пока гостей развлекай.
– С ними Джек.
– Все равно.
Аманда кивнула; радостная и возбужденная, она не уловила настроения Розалин, а та, едва Аманда сбежала по лестнице, постучала в дверь комнаты графа Фальконе.
– Войдите, – откликнулся тот, и женщина замерла на пороге. Камердинер как раз колдовал над замысловатым узлом на шейном галстуке графа, и Розалин замерла в нерешительности.
– Вы что-то хотели сказать, сеньорита? – обратился к ней граф. – Наверное, сообщить, что прибыли первые гости. Я слышал, как подъехали экипажи, но сам немного замешкался. Благо, это наши друзья, и можно позволить себе толику нерасторопности, не страшась осуждения местных кумушек. – Камердинер закончил с галстуком и отошел, прибирая одежду графа, сам Фальконе подошел к Розалин. – Что с вами, моя дорогая? Вы словно призрак увидели.
