– Нет, господин, умоляю вас, господин, я отдам вам и сумку, и все, что хотите. Только не убивайте меня. Взываю к вашему милосердию, добрый сэр! – подался он к Джеку, ухватив его за штанину.
Джека пробрало холодком по загривку. Стало мерзко и гадко...
– Встань. Где ты живешь? Отдашь сумку – и останешься жив, – сказал он, стараясь освободиться от хватки Беса, но тот губами припал к одному из ботинок.
– Благодарю, сэр... Век помнить буду! И молиться о вас...
– Bugiardo (лжец)! – припечатал Томазо Джонсон в сердцах. – Un peccatore(богохульник)!
В этот момент со стороны «Крысолова» послышались голоса: кажется, Гарри кликнул ребят и прочесывал улицы, догадавшись, что дело нечисто.
– Нужно идти. – Джек подхватил вора под руку, поднимая с земли, но тот, будто ноги его не держали, опадал скисшим тестом, никак не желая утвердиться на них.
– Да вот же они! – вскричала фигура в конце переулка, и теперь уже Джонсон подхватил Джека под руку.
– Бросьте его и уходим! Быстро, – кинул он торопливо. И они побежали в противоположную сторону, подгоняемые погоней и криками за спиной.
– Мы упустили возможность оправдать мисс Харпер, – наконец произнес Джек. – Ее сумка и свидетельство этого вора могли бы направить полицию по другому пути. А теперь он заляжет на дно, и его уже не найти. Как бы сильно мы ни старались!
Мистер Джонсон отозвался вопросом:
– Хотели подраться с этими отщепенцами, сэр? Полагаете, нас отпустили бы с миром?
Джек понимал, что шансов у них было немного и разумней было именно отступить, но мысли грызли и грызли, не давая покоя.
– Просто не позволяйте своим неудачам лишать вас присутствия духа, – в конце концов напутствовал его Джонсон, выбираясь из кэба. – Это гиблое дело, мой друг. Не зацикливайтесь!
Фальконе встретил их, как никогда, радостным и веселым, казалось, не замечал ни мрачного лица Джека, ни сдержанного приветствия Джонсона – все в нем пело и ликовало. И причиной всему, ясное дело, – его недавняя гостья, успевшая к их возвращению укатить восвояси.
– Как все прошло? – осведомился Фальконе. – Вы узнали что-нибудь о карманнике с Барн-Крофт?
Джек молчал, не в силах заговорить об их, как ему виделось, неудаче, и детектив ответил вместо него.
– Мы нашли этого типа, сеньор. Поговорили с ним...
– И?
Томазо Джонсон в нескольких предложениях пересказал нанимателю все, что случилось с ними обоими за последние пару часов.
– Жаль, – сказал тот, – его показания многое бы для полиции объяснили, но... хотя бы мы знаем теперь, куда делся этот Милашка с лондонских улиц, и почему Ридли не сумел его отыскать. Кроме того, он рассказал, что его наняла женщина, а это тоже немаловажно...
– Женщина под вуалью, – напомнил ему собеседник. – Вряд ли служанка стала бы прятать лицо. Да и не носят служанки вуалей...
– Вы правы, Томазо, в этом деле все крутится вокруг женщин.
При последних словах Джек посмотрел на Фальконе – тот улыбался. Опять вспомнил Аделаиду Стаффорд? Возможно. И худое, породистое лицо с узким носом уже больше не виделось Джеку бесхитростным и простым: он как будто глядел на Фальконе другими глазами.
Все лгут...
От мысли этой сделалось совсем гадко и тяжело, и Джек уже собирался откланяться и уйти в свою комнату переодеться, но старый граф удержал его фразой:
– Этим вечером мы приглашены к Стаффордам, Джек. Первый прием для тебя! Значимое событие. Но ты не волнуйся, мой мальчик: там будет лишь небольшая компания самых близких друзей и знакомых миледи. Мы с ней отчасти дружны, – признался вдруг он, порозовев, – и я настоял, что для первого выхода в свет тебе достаточно скромного ужина.
– Вы рассказали ей обо мне?
– Конечно, мой мальчик: я не мог не рассказать ей о внуке.
– Но...
– О прочем ей вовсе не обязательно знать, – ответил старик на его негласный вопрос. – Не волнуйся об этом.
«Я больше волнуюсь о том, что не знаю, кому теперь верить. И в чем».
– Я постараюсь не подвести вас, сеньор.
– Уверен, что так и будет. – Старик похлопал его плечу. – Кстати, – добавил он торопливо, – на ужине будут не только сеньорита Уорд и ее уважаемые родители, но и... де Моранвилль, встречи с которым я жажду с не меньшим восторгом, чем с родителями Аманды. Полагаю, вечер получится интересным! Что скажешь, Джино?
– Жду не дождусь этого вечера.
Сказано это было скорее с иронией, но старик не заметил: пребывал в своем собственном розово-сладостном рае, предвкушая новую встречу с дамой из грез.
Таким образом, простившись с мистером Джонсоном, Джек поднялся к себе и остаток этого, как ему показалось, бесконечного дня провел в своей комнате за раздумьями и волнами накатывающей паники. Он лишь коротко спустился в столовую с Розалин, когда она предложила ему повторить курс столового этикета... Но она и сама была так рассеянна и отстранена, погружена в свои мысли, что едва ли своими до автоматизма отточенными наставлениями бывшей гувернантки могла отвлечь его от собственных мыслей.
А Джек гадал, хорошо ли прошла встреча Аманды с родителями, удалась ли беседа, которой она так страшилась, хоть и храбрилась для вида. И каким выйдет его собственное второе «знакомство» с леди Риверстон-Блекни, будущей тещей, тогда как Джек, хоть убей, не мог представить себе это родство даже теоретически.
Как назло, вспоминалась их первая встреча... То, как чопорная хозяйка окатила его презрительно-неприязненным взглядом, когда он просто не так съел печенье; что будет теперь, во время светского ужина, он вообще старался не думать. Должно быть, он позабудет все наставления Розалин и выставит себя дураком на радость присутствующим.
Джек стиснул зубы.
Зря он все-таки согласился на уговоры Фальконе!
Тот играет в какие-то свои игры, Джек же в них – жалкий статист, к амплуа богатого франта не предназначенный. Только себя и других опозорит!
Может быть, отказаться?
Сказать, заболел, или еще что придумать...
Но ближе к вечеру Аманда прислала записку: «Я тоже буду сегодня у Стаффордов. Предвкушаю встречу с тобой! Родители тоже придут. Не бойся, Джек! Очень хочется знать, как прошли ваши поиски в «Крысолове»... Ты ведь расскажешь мне всё? Целую и обнимаю. Аманда».
Ему показалось, что записка написана второпях, едва ли не на коленке, и на сердце стало тревожнее прежнего. Но желание уклониться от ужина отступило: он обязан был знать, как прошел её день. Хотя бы просто увериться издали, что Аманда в порядке...
– Вы готовы, сэр. – Молоденький камердинер отступил в сторону, окинув Джека изучающим взглядом творца, оценивающего написанную картину. – Я слышал внизу подали карету. Пора спускаться...
