Конго шагнул вперед и наклонился, поставив локти на полку перед собой. Он смотрел сквозь стекло глазами, в которых была такая ярость, что Вайс вздрогнул. ‘У меня были основания, приятель, у меня были основания, - прорычал Конго. - Этот сукин сын Кросс забрал единственного человека, который был мне дорог за всю мою гребаную жизнь, и скормил его чертовым крокодилам. Они съели его живьем. Ты меня слышишь? Эти чешуйчатые мамаши сожрали Карла живьем! Но Кросс был нем. Он совершил две ошибки.’
‘Да, и что же это за ошибки?’
- Во-первых, он тоже не скормил меня крокодилам. Я бы ничего об этом не знала, даже если бы он знал. Я был без сознания, чувак, накачанный каким-то успокоительным, и ничего бы не почувствовал.’
Вайс поднял правую руку, все еще держа карандаш, ладонью к стеклу. - Ого! Приостановить. Откуда вы знаете об этих крокодилах, если вы были без сознания в то время, когда они ели вашего приятеля?’
- Слышал, как люди Кросса болтали об этом в самолете, хохотали до упаду из-за хруста челюстей, а Карл вопил о пощаде. К счастью для них, я был привязан к стулу и завернут в грузовую сеть. Если бы я мог пошевелиться, то оторвал бы им головы и засунул в задницы.’
‘Но ведь у вас нет никаких доказательств, что Карл мертв, верно? Я имею в виду, что вы не видели тела?’
‘Как я мог видеть тело?- Воскликнул Конго, возмущенно повышая голос. ‘Я был без сознания, а Карл - в кишках у крокодила! Почему ты хочешь задать мне такой глупый вопрос?’
‘Из-за Траста Бэннока, - тихо сказал Вайс. ‘Пока нет никаких доказательств, что Карл Бэннок мертв, а Гектор Кросс наверняка не предъявит никаких доказательств, потому что это сделает его убийцей, тогда трест будет вынужден продолжать выплачивать Карлу его долю прибыли компании. И каждый, кто гипотетически имел доступ к банковским счетам Карла, таким образом, получал выгоду от этих денег. Итак, позвольте мне спросить вас еще раз, для протокола: есть ли у вас какие-либо прямые, личные доказательства того, что Карл Бэннок мертв?’
‘Нет, сэр’ - решительно ответил Джонни. ‘Все, что я слышал, - это разговоры людей, но никогда ничего не видел, потому что в то время мне давали успокоительное. И, если подумать, я все еще был немного не в себе от наркотиков, когда летел в самолете. Может быть, мне почудилось то, что я услышал, может быть, мне приснилось что-то в этом роде.’
- Я согласен. Седативные препараты, безусловно, могут создать эффект, сродни интоксикации. Вполне возможно, что вы никогда на самом деле не слышали никакого разговора, подобного тому, о котором вы первоначально сообщили. Так вот, вы сказали, что Кросс совершил две ошибки. А что было во втором случае?’
‘Он же не выбросил меня из самолета. Все, что ему нужно было сделать, - это открыть трап в задней части самолета, спустить меня вниз и просто смотреть, как я падаю ... - Джонни Конго присвистнул, словно падающий груз. ‘ ... весь путь вниз, двадцать пять тысяч футов до – бац!- Он ударил кулаком-кувалдой по своей ладони.
‘Из тебя получился бы адский кратер, - сухо заметил Вайс.
‘Да, я бы так и сделал. Конго рассмеялся и кивнул своей огромной лысой головой. ‘А если бы он сидел в том кресле и я смотрел на него, я бы вышвырнул его оттуда, как человека-фрисби. Я бы не стал раздумывать дважды. Он тоже хотел это сделать. Я бы так и сделал, если бы не эта его тупая сучка, отстреливающая себе рот.’
Вайс снова заглянул в свой блокнот и, нахмурившись, вернулся к тому, что написал на предыдущей странице. - Простите, мне показалось, вы сказали, что она умерла.’
‘Я сказал, что убил его жену, не стесняйся. Но это была совсем другая сука, та, с которой он начал встречаться после смерти жены. Она адвокат, как и ты. Так или иначе, Кросс называл ее Джо. Эта сука начала скулить на Кросса о том, что он не должен был убивать Карла. Как он вышел далеко за рамки закона Америки ... да, "закон, который я практикую и которым дорожу", вот как она это называла. И все сводилось к тому, что если кросс прикончит меня тоже, как он сделал это с Карлом, то он больше никогда не получит ее сладкую киску. Конго пожал плечами. - Не знаю, почему Кросс позволил ей так его выпороть. Я бы ни за что не согласился, если бы какая-нибудь глупая шлюха начала читать мне нотации о том, что хорошо и что плохо. Я бы сказал ей: "твоя киска принадлежит мне, сука.- Преподай ей урок, чтобы она не совершила одну и ту же ошибку дважды, понимаешь, о чем я говорю?’
‘Да, я все понял,’ сказал Вайс. ‘Но ты-то знаешь? Позвольте мне нарисовать его для вас, на всякий случай. Когда ты вырвался из блока стен ...
Конго кивнул. ‘Теперь уже очень давно.’
- Да, так оно и было, но закон об этом не заботится, потому что, когда ты сбежал, до казни оставалось две недели. Вы были признаны виновным в многочисленных убийствах, не говоря уже обо всех тех, которые были совершены по вашему приказу в период вашего заключения. Вы исчерпали все возможные пути апелляции. Они собирались привязать тебя к каталке, воткнуть иглу в руку и просто смотреть, пока ты не умрешь. И вот в чем твоя проблема, Джонни. Вот что сейчас произойдет. Ты был беглецом. Вы были вновь представлены. Теперь ты снова там, где был, в тот день, когда забрался в мешок для белья, забросил его в кузов грузовика и выехал прямо через главные ворота на автостраду.’
Если Вайс и пытался убедить Конго в серьезности своего положения, то ему это не удалось. Лицо здоровяка исказилось в жуткой, оскорбленной пародии на улыбку. - Блин, а ведь это была славная операция, правда?’ сказал он.
Вайс сохранял бесстрастное выражение лица. - Я служитель закона, Джонни, и не могу поздравить тебя с тем, что было явно преступной деятельностью. Но, да, говоря объективно, я вижу, что и планирование, и исполнение побега были выполнены на высоком уровне эффективности.’
‘Право. Так как же ты теперь будешь мне полезен?’
Шелби Вайс была одета в пару черных сапог класса "кабаре Делюкс" ручной работы стоимостью 5000 долларов от Tres Outlaws в Эль-Пасо. Его костюм был получен от фирмы "Дживс и Хоукс" в доме № 1 по Сэвил-Роу, Лондон. Его рубашки были сшиты для него в Риме. - Он провел рукой по лацкану пиджака и тихо сказал: - Я так не одевался, потому что плохо справлялся со своей работой. Я скажу вам, что собираюсь предпринять-невозможное. Я вызову всех, кто мне должен, использую все свои связи, пусть мои самые умные помощники проверят каждое дело, которое им придет в голову, с помощью тонкозубой расчески, посмотрим, смогу ли я найти какие-то основания для апелляции. Я буду работать изо всех сил, вплоть до самой последней секунды. Но мне нравится быть абсолютно честным со своими клиентами, поэтому я должен сказать вам, что не питаю особых надежд.’
- Угу, - буркнул Конго. - Ладно, я на твоей волне ... - он выпрямился, вздохнул и поднял скованные руки, чтобы почесать затылок. Затем он заговорил спокойно, отбросив жесткую, бандитскую манеру поведения, как будто разговаривал сам с собой, а не с Вайсом. - Всю мою жизнь люди смотрели на меня, и я знаю, что они думают: он просто большой, тупой негр. Сколько раз меня называли гориллой-иногда они даже думают, что это комплимент. Как и в старших классах, когда я играл на левом фланге за "золотых драконов" из Nacogdoches, тренер Фрини говорил: "Сегодня ты играл как бешеная горилла, Конго",-имея в виду, что я разбил сукиных детей в обороне другой команды, чтобы какой-нибудь симпатичный квотербек-крекер мог сделать свои причудливые броски и промочить всех болельщиц. И я бы сказал: "Спасибо, тренер", практически называя его "масса".’
