Хотя Кроссу дали его первое ружье, когда он был еще маленьким мальчиком и охотился с этого момента, лев был его первой настоящей добычей. Он все еще чувствовал и чуял запах сердечной крови, хлынувшей на его тело из смертельно раненной львиной пасти, все еще помнил восторг, вызванный встречей со смертью и ее преодолением. Этот момент сделал его воином, о котором он всегда мечтал, и с тех пор он продолжал заниматься своим призванием, сначала как офицер САС, а затем как начальник Службы безопасности.
Бывали моменты, когда его действия ставились под сомнение. Его военная карьера резко оборвалась после того, как он застрелил трех иракских повстанцев, которые только что взорвали придорожную бомбу, убившую полдюжины солдат Кросса. Он и его оставшиеся в живых люди выследили бомбардировщиков, захватили их и заставили сдаться. Пестрая троица как раз выходила из своего укрытия с поднятыми руками, когда один из них сунул руку под мантию. Кросс понятия не имел, что там может быть у мятежника: нож, пистолет или даже жилет смертника, взрыв которого разнесет их всех на куски. У него была доля секунды, чтобы принять решение. Его первая мысль была о безопасности его собственных людей, поэтому он выстрелил из своего пистолета-пулемета Heckler & Koch MP5 и разнес всех троих иракцев в пух и прах. Когда он осмотрел их еще теплые тела, все они были безоружны.
На последующем военном суде суд признал, что Кросс действовал в свою защиту и в защиту своих людей. Он был признан невиновным. Но этот опыт не был приятным, и хотя он без труда игнорировал насмешки и оскорбления репортеров, политиков и активистов, которые никогда в своей жизни не сталкивались с более жестоким решением, чем принимать жирное или полуобезжиренное молоко в своем утреннем капучино, все же он не мог смириться с мыслью, что репутация полка, который он любил, могла пострадать из-за его действий.
Поэтому Кросс попросил и получил почетное увольнение. С тех пор боевые действия продолжались, хотя и не на службе Ее Величества. Работая почти исключительно на "Бэннок Ойл", Кросс защищал объекты компании на Ближнем Востоке от террористических попыток саботажа. Именно там он познакомился с Хейзел Бэннок, вдовой основателя компании Генри Бэннока, которая взяла на себя управление бизнесом и благодаря своей решительности и силе воли сделала его более крупным и прибыльным, чем когда-либо прежде. Она и кросс были одинаково упрямы, одинаково горды, одинаково эгоистичны. Ни один из них не желал уступать другому ни дюйма, но воинственный антагонизм, с которого начинались их отношения, был, возможно, источником их силы. Каждый из них испытал другого и обнаружил, что в них нет недостатка; из этого взаимного уважения, не говоря уже о жгучей взаимной похоти, возникла глубокая и страстная любовь.
Женитьба на Хейзел Бэннок ввела Кросса в мир, не похожий ни на один из тех, что он когда-либо знал, где миллионы считались сотнями, а номера в записной книжке принадлежали президентам, монархам и миллиардерам. Но никакие деньги или власть не меняли основ человеческой жизни: вы не были более невосприимчивы к болезням, не были менее уязвимы для пули или бомбы, и ваше сердце все еще могло быть разорвано надвое потерей. И точно так же, как деньги могли купить новых друзей, они также приносили с собой новых врагов.
Хейзел была африканкой, как и Кросс, и так же, как он, понимала и принимала закон джунглей. Когда Кросс захватил Адама Типпу Типа, человека, который похитил и позже убил дочь Хейзел Кайлу и ее мать Грейс, Хейзел сама казнила его. ‘Это мой долг перед Богом, моя мать и моя дочь’ - сказала она, прежде чем вытереть слезы, поднесла пистолет к затылку Адама и, крепко сжимая его, всадила ему пулю в голову.
Но смерть породила смерть. Хэйзел была убита. Кросс убил Карла Бэннока, одного из двух мужчин, ответственных за ее убийство. Теперь другой, Джонни Конго, ожидал казни в американской тюрьме. Он умрет, как и все остальные, но так, как предпочитала Джо Стенли: от смертельной инъекции, в камере смертников, по приказу суда. Может быть, это положит конец всем смертям. Впервые в своей жизни Кросс был готов рассмотреть возможность того, что пришло время уйти с поля боя до того, как его унесут в мешке для трупов. Теперь его жизнь была совсем другой. У него была дочь, которая уже потеряла мать. Он не мог позволить ей потерять и отца тоже. И у него была Джо. Она принесла мир в его жизнь и обещание другого, лучшего, счастливого образа жизни.
- Ты уже не так молод, как раньше, черт возьми, - сказал себе Кросс, вставая со складного парусинового табурета, на котором он сидел, чтобы съесть свой ланч с хрустом коленных суставов. Хотя его мышцы были все так же сильны, они, казалось, болели чуть сильнее, чем раньше. Возможно, пришло время позволить его правой руке, Дэйву Имбиссу и Пэдди О'Куинну, взять на себя руководство активными операциями арбалета. Одному Богу известно, что они справились с этой задачей. Как и белокурая русская жена Пэдди Настя, которая была столь же безжалостно опасна, сколь и великолепно красива.
Гектор взял удочку и побрел обратно в воды Тая, чтобы заняться послеобеденной рыбалкой. Но прежде чем он приступил к этой задаче, у него мелькнула мысль, что он почти готов сообщить Джо новость, которую она так жаждала услышать, что он готов успокоиться. Ведь как только Джонни Конго умрет, это будет последний из его врагов, который исчезнет. Может быть, это позволит ему наконец наслаждаться спокойной, мирной жизнью.
"Только может быть, - подумал он, готовясь перебросить свою муху через реку, - и только может быть, лосось научится ловить муху".
Как и подобало его статусу одного из молодых столпов Хьюстонского общества, Д'Шонн Браун имел роскошный номер в "Релиант Стадиум", родине городской франшизы НФЛ "Хьюстон Тексанс". Он пригласил своего консультанта по корпоративной безопасности Клинта Хардинга, бывшего полевого лейтенанта в техасских Рейнджерах, элитном правоохранительном агентстве штата, присоединиться к нему, когда техасцы встретятся со своими соперниками по дивизиону -Индианаполисскими кольтами. Жена Хардинга Мэгги и трое их детей-подростков тоже пришли, как и нынешняя подружка Д'Шона, восхитительная блондинка-наследница недвижимости по имени Кимберли Мэттсон, которая выглядела безумно, но горячо в невероятно дорогих старомодных джинсах с пятью карманами от Брунелло Кучинелли, закатанных на лодыжке, чтобы показать свою новую татуировку в виде розовой гирлянды. Вечеринку завершили Рашад Тревейн, его жена Шонель и их 9-летний сын Ахмад. В общей сложности там было десять богатых, респектабельных жителей Хьюстона: молодые и старые, мужчины и женщины, черные и белые, все они весело общались на футбольном матче. Служитель был под рукой, чтобы обслужить их из частного буфета горячих и холодных изысканных блюд. В ведерках со льдом лежали бутылки "Будвайзера", белого вина и безалкогольных напитков для детей. Ряд телевизионных экранов показывал в прямом эфире каждую вторую игру, сыгранную в это воскресенье. Болельщица, одетая в блестящие красные ботинки, микроскопические синие шорты и эластичный укороченный топ с глубоким вырезом, заскочила на личный визит, предоставленный каждому роскошному люксу. В общем, что может быть лучше образа Америки двадцать первого века?
В середине второй четверти техасцы забили тачдаун. Когда стадион закачался под рев толпы, Д'Шонн наклонился, мягко отвел волосы Кимберли от ее уха, поцеловал ее и, пока она все еще улыбалась, сказал: Мне нужно обсудить кое-какие дела, и какое-то время в игре ничего не произойдет.’
