Кроме самого мистера Вагнера здесь присутствовали зампред правительственной комиссии Биркин, члены комиссии генерал Павлов и полковник Спицын. В углу примостился экс-резидент советской разведки в Нью-Йорке Шнопак. Докладывал, как всегда, Биркин.
— Программа «Юнител» внедряется вполне успешно. Никакой паники по поводу наступления двухтысячного года не наблюдается. Правда, сектанты немного мутят воду, но мы с ними разберемся. В отношении остальных противников развития программы «Юнител» проведена разъяснительная работа. Результаты более чем удовлетворительные.
— Хорошо. — Мистер Вагнер прекрасно говорил по-русски. — Теперь необходимо привлечь в наши банки дополнительные средства. Можно предложить сверхвыгодный льготный процент по вкладам, сделанным до наступления двухтысячного года. Мои банкиры этим уже занимаются. Далее. Что с Ван Дер Декеном?
Ему ответил полковник Спицын.
— Сейчас он находится под нашей охраной на одной из спецдач в Боженово. Мы можем убрать его в любой момент.
— А как с «Фейерверком»? Генерал, у вас все готово?
— Сработает в лучшем виде, — заверил его, не поворачивая головы, генерал Павлов.
В соседней комнате, затаив дыхание, чтобы не пропустить ни слова, сидели два человека — Крюков и Рудаков. Изощренная защита от подслушивания как всегда упустила из виду самый простой, но действенный инструмент — человеческое ухо. Особенности акустики двух этих помещений делали взаимно доступным каждый звук.
Когда совет нечестивых закончился и собравшиеся спустились вниз в большой зал, Крюков тоже поднялся и позвал экс-резидента:
— Всем нам, похоже, также приготовили небольшой сюрприз. Вы случайно не поняли, что этот генерал имел в виду, когда говорил о фейерверке?
В офисе кооператива Крюкова и Рудакова ждала Ирина. Лицо ее было бледно. Прямо с порога она огорошила их вестью:
— Ван Дер Декен убит.
— Как так?
— Не знаю, подробности пока не известны. ФСБ держит все под своим колпаком.
Рудаков тут же умчался за информацией к своим бывшим коллегам. Крюков хотел ехать с ним, но его задержал звонок мобильника. Звонил Мерфи.
— Моего шефа убили, — сказал он.
— Уже в курсе, — ответил Крюков. — Ты случайно не знаешь, кого-нибудь конкретно подозревают?
— Знаю, — сказал Мерфи. — Конкретно подозревают меня. Ты не удивлен?
— Нет. Ничего другого я и не ждал. Ладно. Через полчаса я тебя жду возле Мавзолея на Красной площади.
— Меня ищут!
— Вот именно. Купи в магазине, только обязательно в магазине, а не с рук, зимнюю солдатскую шапку и надень вместе с ценником, чтобы он болтался. Повесь на шею фотоаппарат и иди пешком на Красную площадь. Там самое безопасное для тебя место. Ни одна собака не заподозрит. Нормальный турист. Если меня не будет, погуляй, пофотографируй милиционеров. Они это любят. Но без меня не уходи. Даже если тебя будут уводить силой.
Сразу после этого Крюков перезвонил Шабанову.
— Что у тебя есть по убийству Ван Дер Декена? — спросил он.
Шабанов для порядка поломался, потом сообщил:
— Он убит ночью в спальне. Его прятали на одной из спецдач в Боженово. Охрана — трое сотрудников ФСБ — тоже убиты. В убийстве подозревается его личный телохранитель по фамилии Мерфи. Поэтому нам нужно допросить твоего негра. Эфэсбэшники его тоже ищут.
— Они бы лучше искали тех, кто дома взрывает. Вечно лезут не в свое дело. Хотя, может быть, это как раз их дело. Ладно, встречу Олега Кошевого — передам, что гестапо заходило и шибко сердилось. Еще вопросы-пожелания будут? Нет? Тогда можно разойтись и оправиться. Извини, Жека, дела. Не сегодня-завтра орден получать в Кремль идти, а у меня галоши рваные.
Шабанов лишь закряхтел в трубку:
— Смотри, Крюк, допрыгаешься.
— Спасибо, буду внимательнее. Ты лучше скажи — что такое «Фейерверк»?
Шабанов этого не знал, и разговор на этом закончился.
Как и велел Крюков, Мерфи прогуливался между ГУМом и кремлевской стеной, помахивая фотоаппаратом и ослепительно улыбаясь. Вид у него был совершенно нелепый, в основном благодаря серой солдатской ушанке со свисающим ухом и болтающимся на нитке белым картонным ценником.
Крюков забрал его, и они спустились к гостинице «Россия», где Крюков оставил свою «рябуху». В машине Мерфи прекратил улыбаться и поведал историю своих злоключений.
Ночью Мерфи проснулся, оттого что в его комнату кто-то вошел. Неизвестный двигался тихо, практически крался. Если бы не многолетняя работа Мерфи в долж — ности агента по борьбе с наркоторговлей, когда спать ему действительно приходилось с открытыми глазами, он не проснулся бы. В руках неизвестного был автомат одного из охранников дачи. Мерфи в темноте сполз с кровати и тут же услышал, как пули прошивают одеяло. Он сбил пришельца с ног, но тот сумел вырваться и убежал.
— На нем был черный комбинезон из скользкого материала? — догадался Крюков.
— Откуда ты знаешь?
— Я его тоже как-то ловил. И ему тоже удалось вывернуться, — утешил Крюков товарища. — И ты свалил?
— А что мне оставалось? Я умею, как это? Сложить два и два. И понял, что киллер не посторонний человек. Ван Дер Декен и охранники были убиты ножом. Этот нож я увидел возле тела охранника. Того самого, из чьего автомата киллер хотел убить меня. Значит, легенда простая. Я убил всех, но один из охранников застрелил меня. Как ты это называешь? Снова виноват глупый негр. Так?
— Примерно. Значит, тебя нужно спрятать. Мне нужен простой нигериец, и ты им будешь. Раз тебя так ищут ребята из компании Вагнера, безопаснее всего будет прятаться от них в их же собственной лавочке. Ты как? Потянешь на нигерийца?
— Мне уже приходилось это делать. Нигерийцы активно торгуют у нас героином. Я их хорошо знаю.
— Главное, чтобы они тебя не знали. Значит, решили: пару дней пересидишь на одной тихой квартире, а потом будем тебя внедрять. Ты не против немного поработать бесплатно?
— Если это те люди, из-за которых начались мои неприятности, я готов сам заплатить, — прорычал Мерфи.
— Хоп! Значит, договорились. Приступаем к активной стадии операции.
Крюков привез беглого негра на квартиру Ирины, где она ждала их в компании Рудакова.
— Антон не появлялся? — спросил Крюков.
— Нет, исчез куда-то. И Питер с Никсоном тоже. Как у вас? Не застукали?
— Чисто, я проверялся. Кроме моей персональной наружки из внутренней безопасности никого. А их эта сторона моей деятельности не интересует. Впрочем, меня могут обвинить в нарушении амбулаторного режима и симуляции — я же нахожусь на больничном.
— И чем это грозит?
— Меня лишат заслуженной медали, которую я и без этого вряд ли получу. У меня архиважное сообщение. Вернее, у Мерфи.
