Всю ночь педантичный Кибальчич донимал обитателей «Башни смертно бесконечными допросами, и теперь Крюков мечтал только об одном — выспаться.
Он отправился в свой номер, предоставленный ему администрацией шоу.
Буквально рухнув на постель, капитан неожиданно отметил, что подушка на сей раз была более жесткой, чем обычно. Под ней оказалась видеокассета. Как ни хотелось сыщику спать, но пришлось взять черную коробочку и тащиться в пустующий номер режиссера, где стоял телевизор с видеомагнитофоном. Он не счел возможным воспользоваться аппаратной. Раз кассету подсунули под подушку, она могла содержать интимную информацию.
Информация на кассете была более чем интимной. Она была компрометирующей. И компрометировала она не кого иного, как Крюкова. Да еще как! Спать мгновенно расхотелось.
Сначала он увидел себя на экране телевизора в плотском совокуплении с Диной, ныне покойной. Выглядели они неплохо, но существовали персоны, которым это могло не понравиться. Например, Борман или его любимчик Лось. Ну и. возможно, Ольга. Затем Крюков снова увидел себя, достающего из сумки окровавленный стилет. И, наконец, он выходит из душевой секции, а камера выхватывает ноги невинно убиенного начальника службы безопасности Бодрова, торчащие из кабинки. Это было похлеще сексуальной оргии. Попади кассета в нужные руки, и все его проблемы останутся позади, вернее, их у него не останется совсем. За него все решат другие, причем очень быстро.
Оставалось выяснить, кто и зачем все это записал, и чего этот неизвестный хочет от него, Крюкова? Ни на самой кассете, ни в коробке пояснений он не нашел. Оставалось только ждать. Когда нужно, Крюков становился фаталистом. С такими мыслями он и вернулся к себе…
Дверь в номер Крюкова распахнулась. Не оборачиваясь, по манере исполнения, он догадался, что это милиция. Это был не самый плохой выход.
— Ты Крюков? — прорычал медвежий бас. — Полковник Сидоров тебя вызывает. Пошли.
Видом посланник напоминал скорее гориллу в звании сержанта милиции, чем медведя. Крюков положил кассету в сумку и проследил за взглядом Кинг-Конга в погонах. Тот не проявил ни малейшего желания завладеть столь важной уликой.
— Чего там у тебя, порнуха? — осклабился он.
— В общем, да, порнуха. А еще фильм ужасов, — признался Крюков.
— Дашь посмотреть?
— Обязательно, — заверил Крюков могучего стража. — Только попозже, я еще сам не досмотрел. Пошли?
Они двинулись по коридору к номеру, превращенному Кибальчичем в следственный кабинет.
Полковник Сидоров ждал Крюкова с нетерпением.
— Ну что? — спросил он, не дав Крюкову ни войти, ни сесть. — Борман тебе срок отмерил, который кончается. Закопает тебя старик, он шуток не понимает. Что скажешь?
Крюков развел руками.
— Я могу пойти к Мальчишу-Кибальчишу и признаться в убийстве. Тогда меня, по крайней мере, не закопают.
— Это не выход, — Сидоров загадочно улыбался. — Борман тебя и в камере достанет.
— У вас имеются другие предложения? — не стал скрывать заинтересованности Крюков. — Готов рассмотреть в порядке поступления.
— Не остри. Я тоже шуток не люблю, — посуровел лицом полковник. — А предложение у меня к тебе такое. Ты помогаешь мне оприходовать Расулова сопляка, а я тебе — выбраться отсюда живым и, по возможности, здоровым.
— Так это что, он убил Дину и Бодрова? — изумился Крюков.
Такое простое решение как-то не приходило ему в голову.
Полковник рубанул кулаком по столу:
— Может и он. Не знаю. И знать не желаю. Мне нужен убийца, а он на эту роль подходит лучше остальных.
— И даже лучше меня? — Крюков был искренне удивлен.
Сидоров пожевал губами и нехотя признался.
— Понимаешь, сынок, если бы мне нужно было просто закрыть дело, я бы с удовольствием повесил эту мокруху на тебя. Но в данном случае мне нужен убийца. который поможет свалить крупную фигуру. Как в шашках — ать-два и в дамки! Вроде тарана. И кандидатура Мартанова меня вполне устраивает во всех отношениях.
— Ну а Яшка Ягужинский чем хуже?
Полковник рассердился.
— Не твое дело. Вали и благодари Бога, что я сегодня хорошо позавтракал. А то для профилактики сунул бы тебя в камеру с клопами и парой беспредельщиков. Иди, погуляй до завтра. И не забывай, дело тебе придется иметь — не со мной, так с Борманом. Невелик выбор.
Крюков вышел от полковника и направился в студию. Ему необходимо было поговорить с Ольгой насчет Яго и Анжелы. Он знал о них слишком мало, но оба вызывали у него все больший интерес.
Ольгу он нашел в спортивном модуле. Она сидела на велотренажере, но не крутила педали, а выслушивала возбужденную речь Руслана. Тот стоял рядом и что-то горячо ей доказывал. Вид у нее был по меньшей мере ошарашенный. В руках Руслан крутил лист бумаги, от которого машинально отрывал клочки и катал в шарики.
Увидев вошедшего Крюкова. Руслан со злостью смял остаток листка, бросил на пол и поспешно вышел вон. Крюков по привычке, автоматически поднял обрывок бумаги и разгладил его. Обрывок как обрывок. Только на одном его конце была накарябана буква «ю». Она вполне могла быть последней недостающей буквой во фразе: «Приходи в душевую». Впрочем, это была только гипотеза.
— Чего хотел от тебя этот сумасшедший? — спросил сыщик Ольгу.
Она не сразу сообразила, что от нее хотят. Наконец поняла.
— Знаешь, он только что признался, что убил Дину.
— И Бодрова?
— И Бодрова. А ты откуда знаешь?
— У меня в детском саду по дедукции всегда пятерка была, — буркнул Крюков. — Расскажи подробнее.
Ольга замялась, потом, решилась и начала излагать события с самого начала.
— Понимаешь, он ко мне клеился уже давно. Но я его просто боюсь. Он же отмороженный. Чуть что — сразу за нож хватается. Если бы не его отец, он бы сел не один раз и в сумме лет на сорок. Потом я его, вроде, отшила. А теперь он снова взялся за свое. Пришлось в который раз объяснять, что он герой не моего романа. Он обиделся и ни с того ни с сего вдруг заявляет, что ради меня замочил Динку. В том смысле, что она и сейчас все равно бы победила, как тогда, на конкурсе. Потому что у Бормана все схвачено.
— А Бодрова за что? — спросил Крюков.
Руслан сказал, что тот его вычислил. И стал шантажировать. Какие-то бешеные деньги требовал. Пришлось убить.
Крюков зашевелил извилинами, и эта напряженная работа мысли сопровождалась страдальческой гримасой на его лице.
— А ты сама-то веришь в то. что он рассказал?
Ольга пожала плечами.
— Руслан очень странный и непредсказуемый. Самое смешное, что это может быть правдой.
