Борман остановился на пороге.
— Спасибо за совет. А сейчас я на твоих глазах возьму штурмом харчевню и выковырю из ее развалин этого клеща — Расула. Вот тогда и посмотрим, что скажут твои новые хозяева.
Тут полковник рассердился всерьез. В конце концов Борман ему не отец родной, а их услуги и в самом деле были обоюдными. Сидоров впервые в жизни позволил себе рявкнуть на бывшего начальника.
— Не советую. Тогда мне придется тебя арестовать.
— Попробуй! — Борман хлопнул дверью так, что та едва не слетела с петель.
На этом они и расстались. Полковник Сидоров долго ходил по кабинету и все никак не мог успокоиться. Он не хуже Бормана понимал, насколько тот прав. Но поделать уже ничего не мог. Самое смешное состояло в том, что полковнику приходилось полагаться на порядочность человека, которого он сам считал законченным подонком и негодяем.
Борман же, напротив, чем дальше, тем больше остывал. И все яснее ему становилось, что штурмовать хачапурню нельзя ни в коем случае.
Крюков сидел в машине Коржика и думал примерно о том же. Хачапурня Рашида располагалась в старом доме сталинской постройки. Окна были закрыты железными ставнями. Двери изнутри завалены мешками с песком. Эти приготовления лучше рекламной вывески сообщали, что Расул прячется именно здесь.
Борман вернулся крайне недовольный. Бригадиры окружили его «шестисотый».
— Что скажете, шеф? — спросил его Лось. — Добрались до недоноска Сидора?
— Да. Но все без толку. На нас круто наехали. И теперь эта жирная сука в полковничьих погонах только и ждет, чтобы мы прокололись. Когда абреки мочили наших пацанов, менты делали вид, что ничего не видят! А теперь прозрели. Если мы сейчас возьмемся за Расула всерьез, нас задавят совместными усилиями мусора и расуловцы.
— Значит, будем терпеть? — взвился Лось.
— Нет, — Борман до хруста сжал кулак. — Надо отправить к Расулу парламентера.
— А кто пойдет? Вы? Я? Может. Коржика пошлем, он все равно раненый? — съехидничал начальник охраны.
Люди Бормана переминались, понимая, что ситуация зашла в тупик. Крюков это также понимал.
— Давайте, я схожу, — предложил он беззаботным тоном, как будто речь шла о походе в театр.
— Смеешься? — Лось был настроен серьезно. — Расул тебя за яйца повесит.
— Тогда вы за меня отомстите. Похороните на высоком берегу. И будете гонять вокруг пионеров с пароходами, чтобы они мне все время привет передавали.
Борман подозрительно оглядел сыщика.
— Слушай, а зачем тебе это надо?
Крюков загадочно улыбнулся.
— Есть у меня одно маленькое незаконченное дельце. Если, конечно, тот, кто мне нужен, там. А я думаю, что он там. Но. заметьте, я не навязываюсь. В конце концов, это ваша свадьба.
Борман взглянул на Лося.
— А что. это вариант. Я не все понимаю, но меня это предложение устраивает. Звони Расулу. Какой у него номер?..
Крюкова встретили в холле хачапурни и провели на второй этаж. Вооруженных людей он не увидел, наверно, они получили приказ не светиться перед парламентером. На втором этаже в большой комнате на разбросанных по коврам подушках сидели Расул, Лема и толстый узбек. Вероятно, это и был хозяин заведения Рашид.
— А, это снова ты? — Расул как будто даже обрадовался, увидев Крюкова. — Присаживайся. Чаю хочешь?
— Спасибо, не откажусь.
Рашид молча налил полную пиалу зеленого чая и с улыбкой протянул ее Крюкову. Но тот отстранил его руку: он знал восточные дела не хуже Сухова.
— Рахмат, уважаемый Рашид. Если я не вовремя, так и скажите, я уйду. А унижать гостя, который может не знать ваших обычаев, недостойно мужчины.
Оскорбленный Рашид побледнел от гнева, а Большой Расул рассмеялся.
— Ван. молодец, урус! Ты мне нравишься, жалко убивать будет. Клянусь бородой пророка, мир его праху! Рашид, подай гостю чаю как полагается.
Скрипя зубами от унижения. Рашид плеснул в другую пиалу чая на донышко и с вымученной улыбкой снова протянул Крюкову.
— Прошу, уважаемый, — прогнусавил он.
— Снова рахмат, — на сей раз Крюков взял пиалу, продегустировал горячий аромат чая и отпил немного.
Большой Расул вел себя так спокойно, словно сидел у своей тещи на бешбармаке, а не в окружении смертельных врагов. Он дождался, пока Крюков отставит чашку, и только тогда спросил:
— С чем пришел?
— От Лечи привет передать. Мы с ним виделись недавно в парке культуры.
Расул впервые за время встречи проявил беспокойство.
— Он жив?
— Да, жив. Я его отпустил. Мне он ничего плохого не сделал. А вот с кем-бы я всерьез хотел встретиться, так это с Лемой. Он в прошлый раз слишком быстро ушел.
— Не отвлекайся, — Расул понял, что Крюкова здесь не переиграешь. — С чем тебя прислал Борман?
Крюков не спеша, словно в замедленном фильме, взял пиалу и отпил еще глоток чая: переговорный процесс не терпит суеты.
— Борман предлагает тебе сдаться, — сказал он, возвращая пиалу на место. — Его люди окружили этот дом. У них имеются даже гранатометы, так что тебе и вертолет не поможет. Здесь не Брестская крепость, у тебя нет шансов.
Расул изобразил на лице крайнюю степень презрения.
— Так что же он не начинает? Боится? Я всегда говорил, что он трусливый шакал.
Крюков покачал головой.
— Ты сам прекрасно знаешь, что Борман не трус. Просто он не хочет поднимать большой шум без необходимости. Ментовка рядом. Да и хозяина обижать не следует, — Крюков учтиво кивнул в сторону Рашида. — Я видел, во что превратились шашлычная в парке культуры и твой водочный завод. Их теперь проще заасфальтировать и использовать под стоянку автомобилей. Ты ведь не хочешь, чтобы и здесь такое случилось?
Большой Расул задумался. Потом посмотрел на Крюкова.
— Слушай, ответь мне на один вопрос. Почему ты служишь этому шакалу Борману, а не мне? Сколько он тебе платит?
Крюков в ответ лишь вежливо рассмеялся.
— Во-первых, он мне не платит, во-вторых, я ему не служу, а в-третьих, он, в отличие от тебя, не собирался меня убивать. По крайней мере, до сих пор. Что ты хочешь предложить в ответ?
Расул хитро прищурился.
— Предлагаю решить вопрос по-мужски. Поединок без оружия до полной победы или смерти. Если победит Борман, я сдамся без всяких условий, а если я, то он выпустит отсюда меня вместе со всеми моими людьми.
— Ты сам хочешь драться с Борманом? — в голосе Крюкова послышалось сомнение.
— Конечно, нет, — рассмеялся Большой Расул. — Это будет нечестно, я же убью его с первого удара. Пусть он выставит своего бойца, а я выставлю своего. Это мое последнее слово.
