Они с Чапаевым направились по лестнице наверх. Держались оба все так же свободно и вальяжно, поэтому болтавшимся в вестибюле ягуаровцам и в голову не пришло потребовать у них документы. Впрочем, охранный холдинг «Ягуар» был настолько крупной и разветвленной структурой, что его сотрудники вполне могли и не знать друг друга в лицо.
— Куда мы идем? — сквозь зубы процедил Чапаев.
— Ты же слышал — на второй этаж.
— Зачем?
— Придем — узнаем. Этот придурок инженер все еще торчит внизу. Обратной дороги нет.
Едва они поднялись в верхний вестибюль, как к ним бросился толстяк с холуйской мордой. Крюков с трудом переборол желание шлепнуть его удостоверением по носу. Он ограничился тем, что потряс им у того перед глазами.
— Где все? — задал сыщик универсальный вопрос.
Толстяк сделал страшные глаза.
— Совещание давно началось, они уже полчаса как вернулись с полигона. Я не могу вас туда пропустить. Может быть, пройдете в «греческий зал»? Перекусите пока и все такое?
Крюков вопросительно посмотрел на Чапаева. Тот выждал секунду-другую и с важностью кивнул.
— Ладно, подождем.
Они прошли в комнату, где обычно обедает заводское руководство высшего звена. Толстяк пригласил Крюкова и Чапаева за столик у окна, затем сделал неуловимый знак, и накрахмаленная буфетчица тут же поставила перед гостями графинчик с прозрачной жидкостью.
Затем появились салат из овощей, мясное ассорти, грибы и селедка под шубой. Крюков, вооружившись ножом и вилкой, в нерешительности застыл, оглядывая стоявшие перед ним яства.
— И чего мы ждем? — поинтересовался участковый.
— Может быть, воздержимся? — предложил Крюков. — Ранения, особенно в брюшную полость, лучше получать натощак.
— А помирать лучше на сытый желудок, — совершенно резонно возразил ему бывший участковый и потянулся к графину.
Через раскрытую форточку до них доносились обрывки разговора из соседнего кабинета, вероятно, того самого, где совещались хозяева. Крюков прислушался. Всего расслышать он не смог, но и того, что узнал, было достаточно, чтобы понять, куда они влезли.
Чапаев хотел что-то спросить, однако Крюков жестом велел ему замолчать и весь обратился в слух. Наконец он, позволив себе расслабиться, протянул Чапаеву свою рюмку.
— Наливай. Они здесь, за стеной. Вернулись с полигона. Проверяли противотанковые и зенитные реактивные снаряды, которые уважаемый депутат собирается впарить чехам в обмен на наркоту. Кажется, наш чеченский друг доволен. Как я понял, партия снарядов уже на месте, героин в количеству двухсот килограммов тоже. Это тебе не сумка Расула.
— Ты не забыл выяснить, где это место? — язвительно поинтересовался у сыщика Чапаев.
— Карп сам сказал. Да, какие там жучки и направленные микрофоны! В нужное время форточку открыл — и полная информация. А место — мог бы и сам догадаться — «Башня смерти». Где самое темное место? Правильно, под фонарем. Стоп, соберись, они выходят!
Крюков напрягся и незаметно поправил свой «иерихон», чтобы без помех извлечь его из-за пояса в случае необходимости. Система самовзвода позволяла начать огонь без подготовки. Из кабинета вышел интеллигентного вида человек с лицом южною типа, дверь за ним захлопнулась. Крюков моментально сориентировался. Он поднялся и подскочил к интеллектуалисту, махнул перед его глазами удостоверением и выпалил наугад:
— Господин Джафаров, мне поручено вас сопровождать. Машина внизу, ждет.
Джафаров удивления не показал, возможно, сочтя, что так и должно быть. Они направился вниз по лестнице. Чапаев поспешно опрокинул в рот рюмку водки, достал ТТ, передернул затвор и бросился догонять Крюкова. На площадке между этажами Крюков остановил Джафарова.
— Уважаемый Исмаил, у меня в руке большой автоматический пистолет. Если ты не будешь исполнять моих приказаний, я тебя застрелю. Внизу охрана. Меня они, может, и убьют. Потом, если догонят. А может, и нет. Но тебя завалить я успею. Если что-то тебя заинтересовало, спроси сейчас.
По ступенькам застучали шаги. В глазах Джафарова мелькнула было, но тут же погасла надежда. Сверху спускался Чапаев.
— Ну, как, уже обрадовал? — поинтересовался он у Крюкова. — Значится, так. Выводим клиента через заднюю дверь, она здесь, прямо под лестницей. Пошли.
Деловитой походкой, в быстром, не допускающем сомнений темпе, они спустились вниз и нырнули под лестницу на глазах удивленных, но ко всему привычных охранников из «Ягуара».
Пока люди ждали его у парадного выхода на площадь, он тем временем под конвоем Крюкова и Чапаева широким шагом пересекал заваленный хламом заводской двор. Чапаев ориентировался на заводе, как у себя дома. Крюков признался сам себе, что один он наверняка заблудился бы среди однообразных заводских корпусов.
Несколько раз им пришлось прятаться от проходившего по территории завода патруля. Наконец они добрались до забора. Джафаров вел себя дисциплинированно, ни малейшей склонности к побегу не проявлял, и даже не дергался: сказывались опыт и привычка к экстремальным ситуациям. Но Крюков каждым нервом ощущал напряженность в поведении пленника и не сомневался: случись подходящая ситуация, тот своего шанса не упустит.
— Что вы хотите со мной сделать? — нарушил наконец молчание Джафаров; он пришел к выводу, что ситуация складывается не в его пользу.
Крюков помедлил, выбирая тактику общения с опытным террористом. «Пожалуй, — решил он, — в этой ситуации нет ничего лучше правды».
— Убивать-то тебя, конечно, не хочется. Разве что в крайнем случае, если сам попросишь. Если все пройдет нормально, мы тебя у пакуем и сдадим в самое главное милицейское управление. За это нам отвалят премию в сто рублей и присвоят внеочередные звания. Василь Иваныч, ты не против комбрига получить?
— Хватит паясничать! — у бывшего полевого командира явно начали сдавать нервы. — Я предлагаю вам по пять тысяч долларов. Прямо сейчас.
Крюков задумался, потом тряхнул головой.
— Не пойдет. Две с половиной и через месяц. Вот мое слово! Василь Иваныч, ты что скажешь?
— Чапай думать будет, — буркнул бывший участковый. — Нет, оно, конечно, можно бы. Но боязно. У меня начальник дюже сердитый.
— Идиоты! Хватит паясничать, — произнес Джафаров громким шепотом: ему определенно не хотелось получить пулю при попытке к бегству. — Вы же не от денег, отказываетесь, а от жизни!
— Да, наверное, ты прав, — тяжело вздохнул Крюков. — Но с этим уже ничего не поделаешь. А насчет жизни — одному Аллаху известно, когда ей конец придет. Так что ты иди, не задерживайся. — И он подтолкнул пленника «иерихоном» в нужном направлении.
До места, где можно было перелезть через забор оставалось не больше двадцати метров, когда позади они услышали слоновий топот и матерную брань. Крюков мата не любил и поморщился. Потом оглянулся, не выпуская в то же время из поля зрения своею пленника.
