* * *
Крюков ехал на встречу, не торопясь. Проливной дождь барабанил по крыше «рябухи», стекал струями по ветровому стеклу, изо всех сил мешая дворникам выполнять свою работу. Погода навевала грустные мысли. Вот так же, как эти дворники, всю свою сознательную жизнь он борется с криминальной грязью, а ее не становится меньше!
В последнее время он почему-то стал паршиво себя чувствовать. Не в смысле здоровья, оно пока было сносным, а в смысле морального состояния. Его стали доставать перманентные неурядицы в королевстве Датском, то бишь царстве Московском. Раньше он не задавался вопросами о смысле жизни и цели своего существования, но теперь все чаше стал об этом подумывать.
Ведь каждый человек после сороковника становится на свой лад философом. Создает свою классификацию вещей и событий, и расстраивается, когда его никто не понимает, потому что у каждого правда своя, для личного пользования только и пригодная.
И в самом деле, зачем он живет? Домов не строит, сыновей-дочерей не растит. деревьев не сажает. Служит, одним словом. Но кому? Государству? Это даже смешно.
Последним человеком, который у нас искренне служил государству, был Хрущев. Да и то, потому что был этаким Иванушкой-дурачком на троне. Не видел разницы между народом и рабоче-крестьянским госаппаратом. Все последующие деятели выше узкопонятых интересов своей партии и ведомств не поднимались.
А сейчас правительство превратилось в стаю примитивных лоббистов. Поделили бизнесменов на отары, и пасут и стригут каждый свою. К ним присоединились те, кто отстаивает узкие интересы отдельных партий, а то и просто стремится набить собственный карман.
Обществу он тоже не служит. Нельзя служить тому, чего нет! Нет у нас гражданского общества, не было и, скорее всего, не будет. Когда-то дружные колонны демонстрантов, которые текли по Красной площади в русле, обозначенном милицейскими цепочками, выкрикивали речевки под управлением дикторов радио и телевидения, а ими в свою очередь управляли невидимые чиновники-кукловоды. Но, по крайней мере, существовало равенство в нищете или иллюзия такого равенства.
А сейчас публика и подавно расслоилась. Одни в царской ложе устроились, другие в партере, третьи с галерки жалуются, что им плохо видно, а четвертым вообще билетов не досталось.
Насчет закона лучше вообще помолчать. Законы в России никогда не выполнялись, если это не было в интересах власть имущих. А может быть, плюнуть на совесть и начать заколачивать деньги, пользуясь служебным пистолетом, милицейским удостоверением и собственной головой? Так, кстати, сегодня многие поступают.
Зачем ему эта непрерывная гонка с препятствиями и перестрелками, в ходе которых он много раз мог отправиться в морг или прямиком на кладбище? А в перспективе маячит только нищенская пенсия: у нас ведь люди — как инструменты, их используют и выбрасывают на помойку.
Или он просто превратился в человекоподобный аналог собаки-ищейки, которой лишь бы след взять? А дальше — рефлексы и привычки работают.
Ну что ему, в самом-то деле, понадобилось в деле Тодорковского? Никого из убитых он не знал, да и знать не хотел. Мстить за Волкова тоже не собирался. Друзьями они не были, просто некоторое время работали вместе. Даже за деньгами Тодорковского он не охотился, потому что в покое их все равно не оставят. А соискателей и без него — хоть отбавляй.
Скорее всего, ему просто нравится играть в такого ма-а-аленького шерифа, Робин Гуда из ментуры! Вот что доставляет ему удовольствие! И там, где другие с помощью оружия и властных полномочий стараются напакостить ближнему и отравить ему и без того безрадостную жизнь, он, Крюков, старается помочь. И при этом, конечно, себя не забывает. Что делать, жить-то надо. Даже д’Артаньян брал взятки борзыми конями, причем от врага французского народа герцога Бэкингема!
Но он, Крюков, все-таки предпочитает зарабатывать деньги за счет своей компетентности, а не использования служебного положения. Такой вот герой нашего времени. И еще ему очень-очень, как ослику из мультфильма, хочется кого-нибудь спасти. Ну, Эльвину, например. В том, что убийцы Тодорковского ее в покое не оставят, старый и битый опер не сомневался.
* * *
К назначенному сроку Эльвина вышла из ступенчатой пирамиды «Эльдорадо». Ей не хотелось афишировать свои контакты с сыщиком, и она договорилась с ним, что будет ждать его в машине. Пробежав под дождем до стоянки, Эльвина укрылась в салоне своего «лексуса».
В боковое стекло постучали. Неужели Крюков так быстро подъехал? Запотевшее изнутри и покрытое снаружи струями дождя стекло мешало разглядеть фигуру снаружи.
— Откройте, милиция!
А этот сыщик шутник! Она приоткрыла дверь. Рядом с машиной маячили двое. В своих кожаных плащах и черных шляпах они напоминали киношных гестаповцев.
Один из них протянул красное удостоверение со шитом и мечом на обложке. Представился.
— Мы из группы розыска. Предъявите, пожалуйста. документы на машину.
— А в чем дело?
— Ваша машина числится в угоне.
— Этого не может быть, — возмутилась Эльвина. — Я покупала ее в салоне, у официального дистрибьютора.
Но «группа розыска» стояла на своем.
— Не исключено, что это ошибка компьютера. Такое бывает. Давайте пройдем в нашу машину и разберемся.
— Ну, хорошо, — Эльвина недовольно хмыкнула.
Вишневая «девятка», куда ей предложили пройти, стояла неподалеку. Эльвине ужасно не хотелось выходить под дождь. Она замялась.
— Может быть, вы проверите еще раз по своему компьютеру? А я пока здесь посижу.
Но железные пальцы стиснули ее руку выше локтя и потащили из машины.
— Давай, вылезай, сука! Хорош ломаться! Я тебе покажу, как сопротивляться представителям власти!
Второй «представитель», стоявший за спиной первого, вдруг странно всхлипнул и стал оседать на мокрый асфальт. Через секунду Эльвина почувствовала, как разомкнулись пальцы на ее локте. Грубиян закатил глаза и упал к ее ногам. Вместо него перед испуганной девушкой возник Крюков.
— Я не опоздал? — поинтересовался он.
— Нет, кажется в самый раз. Что они хотели?
— Сейчас узнаем. Посиди пока в машине, — попросил сыщик.
Он волоком оттащил потерявших сознание гестаповцев от «лексуса» и наручником приковал щиколотку одного к запястью другого. Поискав под плащами, он обнаружил пистолеты. Это были переточенные под боевой патрон газовые стволы. Кажется, он только вчера держал их в руках.
Под холодным дождем жертвы сыщика вскоре зашевелились. Он нежно, но сильно похлопал их по щекам.
— Просыпайтесь, орлы! Так какую власть вы представляете?
Один попытался было возмутиться.
— Мы сотрудники частного охранного предприятия, имеем право…
Крюков узнал его и застонал.
