Крюков в сердцах стукнул себя по колену.
— А ты? Сядешь и будешь молчать? Срок за них тянуть будешь?
— Жить и в тюрьме можно, — возразил Тарасов. — А если я скажу лишнее, меня уберут, причем легко. Так что твое расследование закончится на мне. Ты хочешь, чтобы я встал и сказал: «Чистильщик — это я»? Нет проблем.
Крюков вскочил со стула, сел на стол рядом с Тарасовым и наклонился над ним, пристально вглядываясь в глаза.
— Кто такой Чистильщик?
Тарасов помолчал некоторое время. Крюкова он знал, как облупленного. Уж если тот чего решил, то выпьет обязательно!
— Ты все правильно размотал, — сказал наконец Тарасов. — Чистильщик получает информацию через меня. Это мой армейский друг, Толик Гарамнов. Мы с ним в учебке сошлись. Я-то там просто так кантовался, от дедовщины прятался. А он, я тебе скажу, диверсант от бога. Снайпер, подрывник — на все руки. После армии мы с ним долго не встречались. А когда Щегол дал мне задание подобрать снайпера для специальной работы, я про него сразу подумал. Оказалось, он в армию вернулся. Воевал в Чечне. После контузии у него крыша поехала, его и уволили. На гражданке он, ясное дело, запил. Когда я ему работу предложил, он тут же согласился.
— Людей убивать? — уточнил Крюков.
Он встал и прошелся несколько раз по кабинету, собираясь с мыслями…
— А он больше ничего и не умеет, — пояснил Тарасов, следя за его передвижениями. — К тому же злой он очень. На всех злой за несправедливость.
Крюков снова подошел к столу и оперся на него руками. Под его взглядом Тарасов почувствовал себя неуютно.
— На себя бы лучше злился. Тоже мне, жертва социального аборта! Говори, где этого героя искать? Не ссы, я тебя сдавать не собираюсь. И он не сдаст. Я таких, как твой Толик, в плен не беру.
Тарасов молчал так долю, что Крюков не выдержал и подошел к нему вплотную с многообещающим видом.
— У меня с ним связь по мобильнику, — скороговоркой произнес Тарасов, — только он у него обычно отключен. Он звонит, когда сам хочет. Правда, есть постоянное время для связи.
— Когда?
— Завтра в семь тридцать утра.
Крюков потрепал Тарасова по щеке. Вид у него был пришибленный, как у побитого щенка. «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста…» — опять вспомнил капитан текст «Гамлета». Вот ведь напасть, один раз прочитал, и крутится, крутится в голове, как навязчивая мелодия!
— Значит завтра на связь выйдем вместе, — сказал Крюков. — Я хочу подложить твоему жаворонку одного жирного червячка. И давай сохраним нашу встречу в тайне. Не советую тебе сдавать меня своим дружкам.
С этими словами Крюков, не прощаясь, вышел из кабинета.
На улице уже стемнело, зажглись фонари на мачтах городского освещения. Крюков подошел к «рябухе», но прежде, чем сесть в машину, тщательно осмотрел ее, в том числе снизу. Зеркальце для этой цели он всегда носил с собой. Вроде все чисто. В салоне тоже никаких следов вражеского нашествия. Крюков сел за руль, но прежде чем отъехать, перезвонил Шабанову и поинтересовался, как идут дела… Несмотря на позднее время, экс-генерал был еще на рабочем месте.
— Я сделал, как ты просил, — сказал он. — Твоего Киселева приставил к этой Эвелине.
— Эльвине, — поправил Крюков. — Спасибо, старик. И еще, если не трудно, проверь по базе, не значится ли в ваших списках честный труженик Гарамнов Анатолий, отчества не знаю. Если да, то никому не говори, а сразу звони мне…
Шабанов положил трубку и поморщился. Не нравилось ему легкое шуршание, которое иногда слышалось в телефонной трубке. Надо будет еще раз проверить кабинет и телефоны на предмет подслушивающих и подсматривающих закладок.
Он подвинул к себе клавиатуру, и очень быстро, как пианист-виртуоз, пробежался по ней пальцами. На экране монитора возник список личного состава охранного предприятия. Список был длинный — фирма имела много филиалов, в том числе и по России.
Шабанов вошел в поисковую систему, вбил имя и фамилию, названные Крюковым. Через секунду данные на Анатолия Гарамнова высветились на экране дисплея. Шабанов взял телефон и начал было набирать номер Крюкова, но остановился на предпоследней кнопке. Он положил трубку и нажал кнопку селектора.
— Вызовите ко мне Гарамнова Анатолия, — велел он секретарше. — Пусть зайдет немедленно.
И снова уставился в экран монитора… Да, тут есть над чем задуматься! Спустя пять-десять минут из переговорного устройства донесся голос секретарши.
— Евгений Геннадиевич, к вам Гарамнов.
— Пусть войдет, — распорядился Шабанов.
Ему показалось, что в приемной упало что-то тяжелое, и в ту же секунду дверь резко распахнулась… В дверном проеме возник человек с направленным в его сторону пистолетом в руке. Профессионалу нетрудно было просчитать траекторию полета пули: кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая! И Шабанов понял, что на сей раз у него нет шансов отвертеться от смерти. Почти нет! Он постарался незаметно для вошедшего выдвинуть ящик стола и с облегчением почувствовал под рукой сталь револьвера. Теперь надо отвлечь внимание киллера.
— Вы Гарамнов? — спросил он, и медленно взвел курок, но тот предательски щелкнул, подтолкнув незваного гостя к решительным действиям.
— Я — Чистильщик, — вежливо представился вошедший, трижды нажимая спусковой крючок.
Послышались три негромких хлопка. Шабанов вскрикнул и стал валиться на пол, под стол. Уже теряя сознание, он потянул спуск, однако прицельного выстрела не получилось, пуля ушла в потолок, отрикошетила от него и проделала в окне аккуратную маленькую дырочку.
Убийца собирался сделать контрольный выстрел в голову, но ему мешал письменный стол. Он загораживал упавшую жертву. Киллер шагнул, чтобы обойти преграду, когда из коридора донесся тяжелый топот и крики. Путь назад был отрезан! Тогда он бросил пистолет в угол, шагнул к окну, ударом ноги выбил его и выпрыгнул с высоты второго этажа.
Прибежавшие сотрудники обнаружили тело мертвой секретарши, тяжело раненного начальника и газовую модификацию пистолета Макарова — 6П42 ИЖ‑79 калибра 9 мм, переделанный для стрельбы боевыми патронами с навинченным цилиндром глушителя…
Об этом происшествии Крюков узнал только спустя час из оперативной сводки. Причина покушения на друга была ему ясна как божий день.
* * *
От безрадостных размышлений Крюкова оторвал вызов нового начальника управления. Щеглов встретил сыщика как лучшего друга.
— Ты что не заходишь? — сказал он с упреком. — Присаживайся. Тебе чего налить?
Крюков последовал приглашению и сел на один из стульев за Т-образным столом, занимавшим большую часть кабинета начальника.
— Спасибо, чаю если можно, — попросил Крюков.
— Шутишь? — Щеглов заразительно расхохотался: юморок в сотрудниках он ценил и поощрял, к сожалению, не деньгами, а лишь благорасположением.
