Крюков озадаченно почесал кончик носа.
— Не знаю как тебе и сказать… В общем, они не приедут. Шесть вакансий. Да, многовато, знаешь ли. На вашем подшефном частном охранном предприятии большая текучка. Ты сам-то понимаешь. что ходишь по краю пропасти?
Тарасов бессильно откинулся в своем водительском кресле.
— Поздно пить боржом, когда почки отвалились. Ладно, слушай. Твоя Эльвина сейчас у своей подруги. Ее там недавно наружка засекла.
Крюков очень удивился.
— Выходит, Щеглов за казенный счет решает свои шкурные проблемы? И как же он оформил наблюдение за Эльвиной?
— Совершенно официально, как связь Ложкина. Ее пасут довольно плотно. На тебя, кстати, сторожок тоже уже выставлен. Твой служебный пистолет находится сейчас у криминалистов в качестве орудия убийства Киселева.
Крюков заскучал.
— Значит, если я прямо сейчас поеду к ней, то меня сразу засекут? А я в федеральном розыске. Туфта полная, но при крайнем случае всегда можно закрыть меня на денек-другой.
Тарасов понизил голос.
— Если прямо сейчас поедешь, то засекут. Но через час наблюдение снимут. Щеглов планирует к этому времени подогнать туда своих орлов из «Щита и меча». Но ты, кажется, сильно сократил их количество.
Крюков поглядел на часы.
— Хорошо, время у меня есть. Теперь о главном. Ты узнал что-нибудь о Чистильщике?
Тарасов набычился.
— Нет. После побега он как в воду канул. Ну, теперь я могу ехать?
— Катись, — Крюков вылез из салона «мерседеса».
Тарасов наклонился, чтобы закрыть за ним дверь. Махнул рукой.
— Ладно. Крюк, удачи тебе. Мы с тобой все-таки были друзьями. Когда-то.
Крюков на мгновение задержался и усмехнулся невесело.
— Как с Волковым и Кисой? Хочу дать тебе совет, Володя. Будь осторожен. С точки зрения Щегла ты слишком много знаешь.
И исчез в темноте.
* * *
Тарасов ехал домой. Из головы не выходили слова Крюкова. Собственно, Америки тот ему не открыл. Щеглову он и сам не доверял. Но мысль о неизбежной развязке отгонял подальше и заталкивал в самый дальний уголок сознания. А ведь она, эта развязка, могла совершиться со дня на день, а, может быть, и с часу на час.
Жил он в небольшом двухэтажном особнячке в поселке любителей свежего воздуха. Поселок охранялся все теми же бойцами из «Щита и меча», но подъехав к дому и выйдя из машины, Тарасов понял, что у него гость Или гости. И он их не звал.
Подполковник извлек из кобуры свой «Макаров», потом подумал, убрал его и достал из-под сиденья «беретту». Взвел затвор. И только после этого стал отпирать дверь.
Со второго этажа за действиями подполковника следили внимательные глаза. Человек, одетый в темную куртку и черные брюки контролировал передвижения хозяина, держа его на мушке короткоствольного автомата, снабженного глушителем. Держал оружие он одной рукой, другая висела на перевязи.
Тарасов открыл дверь и вошел в дом. Он потянулся было к выключателю, но тут обнаружил на собственном животе красный отблеск лазерного целеуказателя. Из темноты лестницы, ведущей на второй этаж, донесся тихий голос.
— Не надо зажигать свет!
Тарасов длинно и бессвязно выругался.
— Толик, еханный бабай, откуда?! Почему ты все еще здесь? Я ведь приказал тебе исчезнуть!
Киллер и однополчанин подполковника Тарасова Толик Гарамнов, а это был он, ответил нагловатым смехом.
Со мной еще не рассчитались. Забыл? А потом, разве ты здесь главный? И постарше тебя начальники имеются.
Не зажигая света, Тарасов стянул с себя куртку и прошел в холл.
— Толя, ты дурак, если веришь Щеглу. Он тебя как кусок туалетной бумаги использует и выбросит. Он тебя сейчас для того и придержал, чтобы в нужный момент подставить, неужели ты не понял?
Гарамнов тоже спустился в холл. Он прекрасно ориентировался в темноте. По крайней мере, она не помешала ему налить в стакан виски из хозяйских запасов.
— Нет, Володя, — произнес он, сделав большой глоток. — Это ты не понял. Я ведь убийца по жизни. И я буду убивать всех, за кого мне заплатят. Сегодня мне платит Щеглов. А еще я буду убивать тех, кто будет мешать мне убивать. И так будет, пока буду дышать. Поэтому не становись на моем пути, иначе я забуду про нашу фронтовую дружбу. А мне бы этого не хотелось. Я у тебя немного поживу. Не возражаешь?
Тарасов почувствовал страшную усталость. Он тяжело опустился на диван.
— Живи хоть всю жизнь, лишь бы недолго. А Щеглов знает, где ты?
— Он меня сюда и направил.
— Тогда это действительно недолго, — вздохнул подполковник и вытянулся во весь рост на заскрипевшем диване.
Ему ужасно хотелось спать, но спать ему не дали. Позвонил Щеглов.
«Легок на помине», — подумал Тарасов.
— Ты где? — спросил шеф.
— Дома. Гостя развлекаю.
— Срочно приезжай, ты мне нужен. Группа не вернулась.
— Уже еду! — Тарасов с ненавистью сунул опостылевший мобильник в карман.
Он вышел во двор и сел в машину. Больше всего ему сейчас хотелось напиться до бесчувствия и забыться тяжелым сном дней этак на пять.
* * *
Подъехав к дому Эльвининой подруги, Крюков первым делом внимательно осмотрелся. Казенную наружку на штатных бледно-голубеньких «Жигулях» с выдвинутой на полметра антенной он определил практически сразу. Это означало, что объект наблюдения — Эльвина — все еще находится в квартире. Оставалось только немного подождать.
Альбертыч бессовестно храпел на заднем сиденье «рябухи». Крюкову стало завидно, и он растолкал напарника.
— Подъем!
— А? Что случилось?
— Когда случится, поздно будет. Ты так храпишь, будто здесь слона душат. А мы как-никак в засаде. Слушай внимательно, что надо делать.
И начал излагать свой план действий. Тарасов не солгал. В точно указанное им время голубенькие «Жигули» тронулись с места и укатили. Путь был свободен. Но и тянуть было нельзя. Вот-вот должны были подъехать люди Щеглова. Ведь не всех же Крюков с Альбертычем завалили на проселке в микроавтобусе.
Не теряя времени, Крюков направился к нужному подъезду. Номер кода на входной двери был услужливо нацарапан прямо на замке. Крюков поднялся на нужный этаж и позвонил. Дверь — не металлическая, замок можно ногтем отпереть — открыла сама Эльвина. Ни хрена себе, конспираторы! Он хотел отчитать ее, но пожалел. Вид у нее был изрядно напуганный. Синяки под глазами и все такое.
— Где Игорь? — первым делом спросила она. — Что с ним?
— Нету больше Игоря, — Крюков вошел в квартиру. — И дом твой сожгли.
