Я счастливо киваю у него на груди, одной рукой по-прежнему сжимая матрешек и обнимая его – другой.
Когда мы разнимаем руки, кажется, что прошло несколько часов. Джо с улыбкой наблюдает за тем, как я разъединяю матрешек, осматриваю их и выстраиваю по росту от самой большой до самой маленькой. Матрешки улыбаются мне с безмятежным выражением на лицах, они словно никогда не терялись. Никогда не пропадали. Словно ничего плохого и не было.
Я беру в руки самую маленькую деревянную фигурку и, вертя ее в пальцах, смотрю на Джо.
– Есть Джо, до которого я никогда не могла добраться, – говорю я. – Он прячется под толщей слоев. Прямо в центре тебя.
– Знаю, – выдыхает Джо. – Знаю. Я замыкаюсь в себе. Я закрываюсь от мира. Ничего не могу с этим поделать.
Несколько мгновений я смотрю на милую, знакомую с детства, самую маленькую куколку, а затем перевожу взгляд на Джо.
– Впусти меня в свой мир, Джо, – тихо говорю я. – Впусти меня. Я хочу быть в твоем сердце.
Джо кивает, его глаза серьезны.
– Я постараюсь. Я тоже этого хочу. И я хочу быть в твоем сердце.
– Ты уже там, – шепчу я, отлепляя с донышка куколки канцелярскую жвачку. Она прикрывает полость, в которой что-то поблескивает. Это серебряная цепочка с «самым маленьким бриллиантом в мире».
– Нет. – Джо чуть не бледнеет от потрясения. – Не может быть.
– Она горела все это время, – говорю я, показывая крохотную свечку. Джо молча осматривает ее, затем берет в руки и, вопросительно поглядев на меня, надевает цепочку мне на шею. От свечки исходит тепло, как будто я была без нее каких-нибудь пять минут.
– Эффи… – В глазах Джо отражается страдание, но, что бы он там ни собирался сказать, я отметаю это взмахом головы.
– Ни шагу назад, – говорю я. – Вперед. Только вперед.
– Матрешки! – Бин плюхается рядом со мной и берет одну в руки. – Ты нашла их!
– Это Джо нашел, – поясняю я. – Все это время он знал, где они находятся.
– Ну конечно, это он. – Бин потешно закатывает глаза. – Положитесь на Джо. Тебе следовало с самого начала спросить у него.
– Нет! – энергично возражаю я. – Все с точностью до наоборот. Мне не следовало с самого начала спрашивать у Джо. – Я собираюсь объяснить, что в таком случае мы все не находились бы сейчас здесь, когда замечаю за плечом Джо папу. Он тихо отошел от компании к краю кургана и сидит один, глядя на сад «Зеленых дубов». Его фигура неподвижна, а лицо, как никогда, печально.
Я подталкиваю локтем Бин – она поворачивается и обеспокоенно прижимает руку ко рту. Затем я перевожу взгляд на Гаса – он прерывает разговор с Тэми, и они оба тихо подходят к нам.
– Папа? – окликаю его я, толком не зная, что собираюсь сказать. Он поворачивает голову, и у него такое отчаянное лицо, что внутри меня что-то ухает. – Нам… нам нужна музыка! – чуть напряженным голосом объявляю я. – Давайте споем!
Я подбегаю к папе, решительно поднимаю его на ноги, хватаю за руку крест-накрест и неуверенно запеваю: «Забыть ли старую любовь…»
Несколько секунд никто не шевелится. Мой голос одиноко разносится в вечернем воздухе, и меня охватывает страх. Неужели никто не подхватит? Неужели это была дурацкая затея?
Но тут вдруг папин голос присоединяется к моему. Его рука сжимает мне пальцы, и я отвечаю пожатием. Бин хватает другую папину руку, ее прерывистое сопрано звучит едва слышно.
– Молодчина, – прямо мне в ухо говорит Джо и берет меня за руку. – Ты молодчина, Эффи.
Другой рукой он держит Тэми, которая поет со всей страстью, и Гас подтягивается в круг, ревя, точно он на матче по регби. И вот мы все уже связаны. Рука в руке, мы вздымаем и опускаем их в неровном ритме. Мерцающий огонь костра отражается на наших лицах, мы поем сбивчиво и немелодично, неловко смеясь, когда забываем слова, пихаясь и толкаясь, но все это кстати. Потому что мы вместе.
Глава 21
К полуночи с вином покончено, включая резервные запасы. А также с сидром, колбасками и шоколадным тортом. Папа ушел, сославшись на то, что староват ночевать на кургане под открытым небом. Костер уже догорел, и мы с Бин, Гасом, Джо и Тэми лежим в спальных мешках, среди подушек и одеял, которые удалось найти.
– Ужасно некомфортно, – жалуется Бин. – Как мы вообще тут спали все это время?
– Мы были пьяные, – выдвигает предположение Джо.
– Мы были молоды, – говорит Тэми. – На вечеринках где я только не спала: на полу, на ковриках, как-то в ванне… – Она изворачивается и взбивает подушку. – Эффи, а надувного матраса у тебя не найдется?
– Обычный сгодится, – говорит Гас. – Могли бы притащить сюда.
– Может, вам еще кровать с балдахином? – интересуюсь я. – Честное слово, нельзя быть настолько изнеженными. Это наша последняя ночь в «Зеленых дубах», и мы должны провести ее на кургане.
Я ни за что не сознаюсь в том, что мне тоже совершенно некомфортно. Это не важно. А важно то, что мы все здесь, как прежде. Пусть даже камни впиваются в спину и нет зеркала, чтобы Тэми могла вымазать на себя пять миллионов сывороток для лица.
Наконец я засыпаю беспокойным сном, в продолжение которого несколько раз просыпаюсь, чтобы подтянуть одеяло или прижаться теснее к Джо. В какой-то момент я ловлю себя на том, что смотрю на звезды, различаю в темноте волшебные скопления и прислушиваюсь к сонному бормотанию Бин. Потом я снова отключаюсь. И так всю ночь – бодрствование, сон, дрема, и вдруг уже семь утра, небо светлое, и все крепко спят, кроме меня, которая окончательно проснулась. Обычная история.
Я околела от холода, потому что во сне каким-то образом вылезла из спального мешка. Конечности болят, и я ощущаю себя девяностолетней старухой. Из положительного то, что наступил новый день, воздух чист и свеж, над головой – только небо, и ничего больше. Ни стен, ни окон – ничего. Я делаю глубокий вдох, испытывая чувство огромного удовлетворения, которое перевешивает чуть ноющую боль в плечах. Мы – молодцы. Мы это сделали.
Я сижу, опираясь на локти, и смотрю на подъездную дорожку, размышляя над тем, хватит ли у меня запала спуститься и приготовить всем чай или лучше ненароком разбудить Гаса и командировать его. И пока я смотрю, на дорожке появляется автомобиль – это «Вольво», который мне не знаком. Он останавливается, двигатель выключается, и мгновение ничего не происходит. Затем дверь с водительской стороны открывается, и я вижу женщину. Ей под сорок, она в джинсах, мокасинах и в свежей полосатой рубашке. У нее слегка растрепанные волосы, которые смотрятся очень привлекательно.
Заинтригованная, я наблюдаю за тем, как она делает несколько шагов в сторону дома, а потом просто смотрит на него. Затем она окидывает взглядом дорожку, снова делает шаг к дому и вдруг чисто по-детски ликует. Потом она поднимает глаза на курган, замечает меня и прижимает руку ко рту.
