Бин по-прежнему пытается взвалить на себя кучу дел. Такая уж у нее натура. Но мы с Гасом стараемся действовать на опережение. На Рождество я взяла на себя организацию подарков и даже устроила семейные посиделки на папин день рождения, и мы украшали крошечную елочку.
В тот день, когда Адам сообщил по телефону о рождении Скай, в семейной иерархии произошли подвижки. Я стала тетушкой. Папа – дедом… мы все сразу продвинулись на один уровень. Лучше всех это сформулировал Гас, когда мы на следующий день встретились в больнице. Он в своей манере иронично усмехнулся мне и сказал: «Ну что, мы больше не дети, да, Эффи? Будем взрослеть или как?»
После Ромилли у него случались подружки, но длительных отношений пока не сложилось. И у папы тоже кто-то есть. После вечеринки все какое-то время приходили в себя, но несколько месяцев спустя он объявил на одном из наших регулярных ланчей, что покупает скромную квартирку в Чичестере.
Чичестер папе подходит. Он стал понемногу заниматься парусным спортом и соседствует со старым университетским другом. Недавно он обмолвился о «даме, занимающей особое место в его жизни», с которой он хочет нас познакомить, но кто она такая, пока не разглашает. На этот раз обходится без фотографий в Интернете. Мы часто бываем у него, и в последний раз, когда мы прогуливались вдоль берега, я сказала Джо: «По-моему, здорово, что папа перебрался сюда, как думаешь?»
Бин, проживающая в коттедже с Адамом и лопочущей в детской Скай, на седьмом небе от счастья. А мне ужасно нравится быть помолвленной с Джо. (Если не считать моей ужасно нелестной фотографии в «Дейли Мейл» с припиской: «Любовь детства Доктора Сердец хвастается новеньким помолвочным кольцом во время вылазки в кофейню». Я там просто пила кофе.)
Школьные приятельницы засыпают меня сообщениями типа: «Мы так и знали!» и «Почему вы так тянули?» Хамф умилил своей поздравительной открыткой и пообещал в качестве свадебного подарка одеяло из шерсти альпака. (Он забил на метод Спинкена, теперь разводит альпак, которых у него семьдесят голов, и именует себя фермером).
Еще у меня есть работа. Наконец-то. Наконец-то. Я просто упорно искала. Каждый день. Не сдаваясь. И наконец судьба улыбнулась мне в ивент-агентстве, куда я уже обращалась и где открылась новая вакансия. Я недолго там проработала, но пока все идет хорошо.
Гас тоже процветает. Избавившись от Ромилли, он стал другим человеком. Меньше погружен в работу, больше вовлечен в реальную жизнь. Возможно, потому, что теперь реальная жизнь его больше привлекает.
Наша семья подобна игре, в которой нужно встряхнуть пластиковую коробочку, а затем попытаться загнать серебряные шарики во все маленькие полости. Порой это кажется неосуществимым. Но если набраться терпения, все получится, каждый рано или поздно найдет свое место.
Когда мы спускаемся из детской на кухню, я слышу, как папа болтает с Адамом о тесте для хлеба, и прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. Если мы что-то твердо уяснили насчет Адама с тех пор, как он вошел в семью, так это то, что он помешан на приготовлении хлеба. Он дважды поручал папе присмотреть за закваской, и оба раза закваска прокисала, потому что папа был невнимателен. Сейчас, судя по всему, намечается третья попытка.
– Да, содержание глютена, – слышу я папин голос, когда захожу на кухню. – Безусловно. Это нужно иметь в виду.
– Слышите этот звук? Он-то вам и нужен… – Адам отрывается от постукивания по буханке и поднимает на меня глаза. – Все в порядке?
– За последнюю неделю Скай еще больше похорошела, – говорю я с умильным вздохом.
– А в три часа утра она вообще на пике формы, – говорит Бин, усаживая дочку в кресло-качалку – оно подержанное и покрыто стильной винтажной тканью, потому что это же Бин и «какая-то старая качалка» ей не подойдет.
– Как насчет «Апероль Шприц»? – Адам кладет буханку на решетку.
– Да, пожалуйста! – говорю я.
– Всегда, – улыбается ему Бин. – Я принесу хумус.
Мы отправляемся на террасу с напитками, хлебом, соусами и Скай, которую снова усаживают в кресло-качалку в тенечке, рядом со старой птичьей купальней из «Зеленых дубов». В маленьком садике Бин она смотрится великолепно. Даже лучше, чем прежде, потому что теперь ее действительно видно.
– Привет, привет! – Это Джо, который зашел в сад через боковую калитку. – Так и знал, что найду вас здесь.
Он целует меня, и я, ощущая плечом прикосновение его руки, в который раз не могу поверить в то, что мы вместе. Навсегда. Что все получилось. А могло бы быть иначе. Но это произошло.
Поздоровавшись со всеми и налив себе выпить, Джо возвращается ко мне и протягивает свой телефон.
– Ну что… я нашел дом.
– Что?
Я поднимаю глаза, мгновенно насторожившись, потому что мы, конечно, подыскиваем жилье, но такой вариант, как дом, даже не рассматривается. С таким же успехом можно искать маврикийского дронта. Дома либо стоят тонну фунтов, либо… Впрочем, одной этой проблемы за глаза. Они стоят тонну фунтов. Можно, конечно, жить у черта на куличках, как Бин, но Джо нужно добираться до больницы Святого Томаса, а я работаю в Сохо, поэтому окраины Большого Лондона мы исключаем. Даже Тэми прикусывает губу, когда я подступаю к ней с вопросом, удалось ли ей что-нибудь найти, а она именует себя консультантом по недвижимости.
– Дом, – повторяет он. – И он нам по карману.
– Дом? – Я хмурю брови. – Ты хочешь сказать – квартиру?
– Дом.
– Дом?
– Он… необычный. Риелтор сказал мне: «Есть дом, но он такой страшненький, что все от него отказываются».
– Страшненький? – Я заинтригована, и Джо ухмыляется.
– Так он выразился. Еще он назвал его «вычурным». Я подумал, ты захочешь на него взглянуть.
Я смотрю фотографию в телефоне и вижу самое фантастическое сооружение, какое мне только доводилось видеть. Такое ощущение, что в нем использовались четыре вида отделки: кирпич, искусственный камень, галечная штукатурка и вагонка. У него покосившийся фронтон и заваливающееся крыльцо, над которым нависает подгнившее дерево. Но этот дом говорит со мной. В его очертаниях чувствуется душа. Он просит: «Дай мне шанс. Я тебя не подведу».
Я прокручиваю фотографии: жуткого вида гостиная, зеленая ванная, коричневая ветхая кухня, три спальни, затем снова вид снаружи. Мое сердце уже переполняет любовь.
– Ба! – восклицает папа, заглядывая мне через плечо. – Ну и страшилище.
– Он не страшилище! – возражаю я. – А если и страшилище, то в хорошем смысле. Дом и должен быть слегка страшненьким. Это придает индивидуальность.
– Я всегда так думал. – Джо встречается со мной взглядом, и я понимаю, что мы с ним на одной стороне.
– Кому вообще нужны идеальные дворцы?
– Только не мне, – решительно говорит Джо.
