- Эмма, ты хочешь есть?
Она завозилась в моих объятиях и кивнула.
«Я пошлю одного из членов команды за едой», - мысленно ответил мне звездолет.
Моя дочь перестала ко мне прижиматься и подняла голову. Ее внимательный ищущий взгляд, сменивший пустую безжизненность, радовал меня чрезвычайно. Она положила руку мне на лицо и очень долго всматривалась в него.
- Эмма, я сейчас выгляжу не совсем так. Это голограмма.
Да, мою дочь держали взаперти девять лет, но я не сомневался в ее развитии и умственных способностях. Она была крайне запугана и измучена, но не глупа. Я верил, что она понимает все, что я говорю ей. Ей придется заново учиться доверять людям, общаться, вести себя, как цивилизованный человек, но не ходить, говорить и прочее. Я всем сердцем желал, чтобы она вспомнила меня, но воспоминания пятилетнего ребенка обычно остаются отдельными цветными вспышками в голове.
- У меня волосы длиннее. – Я закатал рукав комбинезона и чуть подкорректировал голограмму, заставив свои волосы медленно удлиниться. – А еще я ношу вот эту повязку. – Я достал черный кругляшок из кармана и протянул его Эмме. – Смотри. – Я надел повязку на голову, пропустив под волосами, и не спеша натянул ее на место скрытого голограммой отсутствующего глаза.
Эмма не испугалась, лишь слегка приподняла брови. Этот жест меня рассмешил.
- Я больше не хочу разыгрывать испуганную дикую недоразвитую девочку, - неожиданно спокойно произнесла моя дочь. – Можешь отключить голограмму, я прекрасно знаю, как ты выглядишь, Киллиан Джонс. Папа.
Глава 16. Сюрприз
Сказать, что я удивился – это не сказать ничего. Меня будто гром поразил, и руки с ногами отнялись. Уж не знаю, как это отразилось на моем лице, но Эмма все также спокойно добавила:
- Да, это был спектакль. Я должна была осмотреться и прийти в себя. – Моя дочь встала, стряхнула невидимые пылинки с комбинезона и потянулась. – Я устала, скорчившись, сидеть в углу.
- Эмма! – я тоже встал, и голос мой прозвучал грозно. – Зачем был этот спектакль?
Девушка усмехнулась. Теперь, когда забитое, душевно израненное существо сменила уверенная и наглая девушка, даже ее худоба перестала бросаться в глаза.
- Ты немного неправильно представляешь себе мое пребывание у Тича. Меня не держали взаперти в одиночной камере, не подсовывали еду в зарешеченное окошко, не запрещали общаться с людьми. Нет. Я очень много общалась. Особенно с Эдвардом. Конечно, мне не позволялось ходить, где я хочу, особенно, когда я подросла настолько, что начали появляться мысли о побеге, но к тому времени мне успели рассказать достаточно, чтобы я начала сомневаться в необходимости бежать.
- Эмма. Все, что говорил тебе Тич, ложь, - тихо сказал я.
Чувствовал, что все будет далеко не так радужно, как мне представлялось.
- Ты понятия не имеешь, что он мне говорил, - дерзко возразила Эмма.
- Ну что ты. Судя по твоему тону, он говорил много плохого. Особенно обо мне. Пел тебе речи, что я тебя бросил, а твою маму убил. Или же променял вас на что-то. Или еще как-то предал, а сам смылся куда-то далеко. А Эдвард благородно пригрел тебя. Он бы и Катрин пригрел, но не успел спасти. И сокрушался, бедный, что не смог.
Эмма скрестила руки на груди и смерила меня презрительным взглядом.
- Ну, примерно это, да. Только это были не пустые слова. Он подкреплял их фактами.
- Сфабрикованными, - фыркнул я. – Нет ничего проще, чем подделать досье пирата.
- Так ты признаешь, что ты пират? – подняла брови Эмма.
Мы схлестнулись взглядами. Да уж, хотел маленькую ласковую девочку, а получил взрослую, агрессивную и недоверчивую. А я ведь ничего не знаю о воспитании подростков. «Приговор» услужливо предложил закачать мне в мозг курс лекций по воспитанию детей в возрасте от 13 до 17 лет, но я лишь отмахнулся от него.
- Да, Эмма, я пират, - спокойно ответил я. – Это не вранье.
- И ты нападал на суда «Эль Дьябло» и уничтожал их? – бросила мне в лицо обвинение моя дочь.
- Именно так. Последние пару лет.
- Зачем? Что ты делал до этого?
- Я уничтожал их в надежде, что на одном из них окажется Тич.
- Ага! – победоносно воскликнула Эмма. – Значит, Эдвард не врал. Зачем ты хотел его уничтожить? За то, что отдал ему свои разработки, а потом передумал?
- Нет, - мне стало больно от этих слов. – За то, что он убил твою мать, чуть не убил меня и забрал тебя.
Эмма нахмурилась.
- Я хочу услышать твою версию событий. Полностью. Я не идиотка, чтобы слепо верить одному и ненавидеть другого. Я хочу разобраться во всей этой истории и понять, как все есть на самом деле. Только скажи мне. Зачем ты похитил жену и дочь Тича?
- Сначала я хотел убить их в отместку, - честно признался я. – Потом думал шантажировать его ими. Затем хотел обменять на тебя. Если первый вариант я не нашел в себе сил воплотить, то последние два провалились. Тичу было плевать на Деметру и Софи. И тогда мы решили подстроить ее побег с корабля.
- Да, Эдвард говорил, что не доверяет Деметре… - задумчиво произнесла Эмма и начала прохаживаться по каюте. – Он просил меня быть осторожной с ней, говорил, что, возможно, она попытается выкрасть меня и сбежать. Он верил, что я целиком и полностью была предана ему. Возможно, так и было. Но я жаждала встречи с тобой.
Она впилась в меня взглядом, и взгляд этот разъедал мне душу.
- Я грезила нашей встречей. Ради банальности. Чтобы посмотреть в твои глаза и спросить: где ты был столько времени? Почему не пришел за мной сразу?
Створчатые двери каюты разъехались.
- Кэп, обед прибыл! – раздался голос Джона. В руках он держал поднос с едой. – Что происходит? – андромедец замер в дверях, переводя взгляд с меня на Эмму и обратно.
- Поставь поднос с едой и уходи. С командой я поговорю позже, - приказал я.
Эмма насмешливо изогнула бровь, молча наблюдая, как Джон безропотно подчинился, поставил поднос на мой рабочий стол и ушел.
- Садись и ешь, - я жестом пригласил дочь к столу.
Долго уговаривать не пришлось. Видимо, она очень проголодалась, потому что повторного приглашения дожидаться не стала, а довольно резво подошла к столу, села, пододвинула к себе поднос и начала есть. Я сел напротив нее и откинулся на спинку стула.
- Можешь рассказывать, пока я ем, - с набитым ртом произнесла Эмма. – Я добрая, когда ем. Да и думается так лучше.
- Что ты помнишь, Эмма? – спросил я.
Она пожала плечами.
- Я уже и не знаю, что помню сама, а что мне рассказали. События на «Аркадии» я знаю наизусть, но не могу поручиться, что это мои собственные воспоминания.
