— Как складывались отношения после их увольнения? Вам звонили, предлагали продолжить какую-либо деятельность?
— Они иногда появлялись в отделе, говорили, что скоро восстановятся. Я думал, так оно и будет. Поскольку сам ещё не умел работать, оперативно значимой информации ко мне не поступало, я однажды согласился отработать их информацию по краденому металлу… — Зная, по какому поводу вчера вызывали вохровца, Когалымов предположил, что именно про это и спрашивает следователь.
— Да? А кто кому позвонил? Как это было? — заинтересовался следователь.
— Я точных дат не помню, но вчера, узнав, по какому поводу вызывали вохровца, я старался вспомнить данный случай, и примерно могу сообщить, что это было тогда-то, вечером…
— Кто кому звонил? — оборвал следователь ответ Когалымова.
— Я точно не помню, но думаю, один из уволенных сотрудников звонил мне. — И правда пытался вспомнить Когалымов такую подробность, произошедшую более полугода назад.
— Так где вы находились? — рассматривал какие-то документы следователь.
— Я думаю, дома… Вечер был, скорее всего дома, — недоумевал от таких подробностей Когалымов — поди вспомни, кто кому звонил и кто где находился спустя такое время!
— Думаете? Или дома были? — начал давить следователь.
Когалымов почувствовал это давление, что следователь от слов: «думаю», «точно не помню» начинает злиться. Фразу: «Не помнишь? Посиди в камере, может вспомнишь!» Когалымов знал, поэтому старался избегать этих фраз при разговоре со следователем:
— Дома был, вспомнил, потому что мы договорились встретиться в соседнем селе. Они сказали, что туда подъедут, а я сам на своей машине отправился на место встречи.
— Так, действительно, дома были, — следователь показал распечатку местоположения сигналов сотовых телефонов Когалымову, и тот ужаснулся.
Поначалу, когда телефоны сотовой связи распространялись, это были исключительно кнопочные аппараты, множество мифов о прослушке также появлялось. Оперативникам было понятно, что телефон могут слушать, но они грели себя мыслью, что если номер оформлен на другое лицо, то и спроса никакого. Как же они ошибались! В процессуальном законодательстве всё оказалось проще: следователем допрашивается свидетель, который даёт показания, что гражданин К. звонил ему с такого-то номера! И законодательно номер, оформленный хоть на Васю Пупкина, привязывается к лицу, фактически пользующемуся номером. Да и фраза: «Кому мы нужны, чтобы нас слушать» перестала иметь значение для Когалымова, он этого даже не ожидал. Ему показывали местонахождение номера телефона, не зарегистрированного на него, но который он сам назвал следователю при заполнении листа протокола допроса, где указываются установочные данные! Отпираться, что это был не его номер, было себе дороже.
— Да, действительно, я был дома, а потом поехал в соседнее село, — теперь Когалымов понимал, что у следователя есть технические козыри.
— Знали ли вы предпринимателя Котова? — спросил следователь Когалымова.
«Предпринимателя? — подумал Когалымов. — Да его все знают как расхитителя и скупщика какого угодно происхождения металла! Но следователь, похоже, настроен положительно к гражданину, разубеждать его в этом я не буду, только разозлится».
— В силу последних событий я теперь знаю предпринимателя Котова. Это его подозревали в хищении металла старшие бывшие сотрудники, и у них было подозрение, что он скрывает пилёные ж/д рельсы. Эту информацию и позвали меня отработать, поскольку на тот момент я был действующий сотрудник милиции, а они нет. Но получив сообщение о преступлении, я должен был проверить, — занесло Когалымова в сторону пафоса, и напрасно.
— Ну и как, проверили? Информация подтвердилась? — немного разозлился следователь.
— Бывшие сотрудники с ним разговаривали, я лишь в сторонке стоял вместе с вохровцем. — Когалымов видел, как следователь перебирал документы, читал, параллельно слушая ответы Когалымова.
— Ну, разговаривали, что потом сказали?
— Я точно тогда так и не понял. Я спросил их: ну и что, где металл ворованный? Они толком не ответили, сказали — потом расскажут, но так и не рассказали.
— Вы знаете, что предприниматель Котов тогда написал им расписку о том, что якобы занял сумму денег у этого вохровца?
— Тогда они просили лист бумаги, я дал им, достал из своей папки. Но что писали — не знаю, я в разговоре не участвовал, стоял в сторонке с вохровцем. Но потом как-то я слышал, что бывшие сотрудники подавали в суд на предпринимателя Котова за то, что тот вроде не вернул долг. Тогда эти два события я не связывал, — говорил Когалымов.
— И действительно, Котов в своих показаниях указывает, что двое стояли в сторонке и участия в разговоре не принимали, — неожиданно подтвердил слова Когалымова сам следователь.
— Вот, я об этом же и говорю! — обрадовался Когалымов, но старался вида не подать.
— Какие у вас стали отношения после их увольнения из отдела? — стал как бы по кругу задавать вопросы следователь: если человек соврал где-то, то при повторном вопросе может пойти нестыковка (такая тактика допроса).
— Можно сказать, никакие, я старался избегать их компании, потому что начал понимать, что что-то не так…
— Что не так? — стал цепляться опытный следователь, а Когалымов начал жалеть, что проговорился.
«„Что-то не так“ означает, что мне было что-то известно о нарушении закона. Поэтому либо сейчас рассказывай — что, а это лишние эпизоды преступлений бывших коллег, либо начинаешь врать — следователь это чувствует и превращается в злого следака», — промелькнуло в голове Когалымова.
— Я имею в виду, что другие коллеги мне стали говорить, чтобы я с ними общался как можно меньше. Я поэтому и перевёлся оттуда, чтобы оборвать все связи, — вроде правдоподобно объяснился Когалымов.
— А они после звонили, предлагали ещё что-нибудь? Помочь как-то? — произнёс следователь с видом заготовки туза в рукаве.
— Я пытаюсь что-нибудь вспомнить, но пока на ум ничего не приходит.
— А вам предлагали остановить машину с водителем, подозреваемым в употреблении наркотических средств?
«Боже, тот случай! Когда они звонили мне и предлагали „поставить“ (остановить) нарика! Откуда они о нём знают?» — мысленно запаниковал Когалымов.
— Да, кажется, я припоминаю такой случай, — решил Когалымов не отпираться, тем более следователю об этом известно. Тогда были только слова, действий не было, бывшим коллегам он не навредит.
— И вы что? Что вы тогда ответили? — спрашивал всё ещё строгий следователь, от решения которого зависела судьба Когалымова.
— Они предложили остановить какого-то наркомана, я даже не спрашивал какого. Я отказался, потому что это нарушение закона, у меня не было таких полномочий, я не был в наряде, без карточки маршрута патрулирования…
