— Эх, узнать бы больше информации, — пробормотал Мациевский.
— Поиск информации может оказаться непозволительной роскошью, — предостерегла Наташа, — мы уже открыли этот ящик Пандоры и должны быть готовы действовать. Нужно уничтожить эту змею и его препарат вместе с ним.
В дверь кабинета постучали. Вошел молоденький сержант. В его руках был конверт.
— Детективы, — сказал он, — здесь письмо для старшего следователя Покровской.
Ксения и Наташа переглянулись.
— Кто принес письмо? — быстро спросила Авалова.
— Курьер, — бодро ответил сержант, — из холдинга «Агромир».
Наташа поднялась с кресла.
— Давайте, — сказала она.
Сержант передал письмо и скрылся за дверью. Наташа быстрым движением раскрыла конверт.
— Оно? — спросила Ксения. Наташа кивнула.
— Да, — сказала она, — это произойдет сегодня вечером. Адреса тоже совпадают.
Ксения медленно выпустила из легких воздух.
— Ладно, действуй, если Захаров прав и Тополевич действительно задумал такую опасную игру, то шутить он не будет. Лишние свидетели ему не нужны.
Наташа задумалась.
— А что, если Тополевич не хочет скрывать информацию о греларозоле? — в пространство бросила девушка. — Почему мы думаем, что он хочет её скрыть?
— Ну-ка поясни, — не поняла Авалова.
— Что, если на самом деле никакого расследования не было, — сказала Наташа, — ну то есть как, оно было, но только информацию Захарову и Сабуровой сливал сам Тополевич.
— Но зачем? — спросила Ксения. — Подставить Арсенюка?
Покровская кивнула.
— Вот именно, — сказала она, — Тополевич сам создает политическое движение, раскручивает его, а потом провоцирует скандал с препаратом с помощью смелого расследования бесстрашной Эльмиры Сабуровой, которую задерживают за хранение наркотиков, а задерживают её по приказу Арсенюка, — председателя комитета Верховного Совета по борьбе с коррупцией.
— Параллельно похищенные девочки дают показания, — продолжила Ксения, — о том, как их разыгрывали для богатых людей республики. Власть и элита страны дискредитированы, а Тополевич становится символом борьбы за правду и справедливость. И всё бы ничего, только вот появилось одно непредвиденное обстоятельство.
— Кирсанова, — догадалась Наташа, — она поняла, для чего разыгрывают девочек, и её быстро ликвидировали.
Ксения угрюмо хмыкнула. Возможно, девочка даже слышала этот план. Авалова представила картину: Катя идет по комнате, слышит голоса. Кого же она там видела? На террасе не было ни телевизора, ни экрана. Значит, там был не Тополевич, Адашев? Возможно! Но кто ещё? Кто был второй? Кто стоит за Тополевичем? Наташа была права, они действительно открыли ящик Пандоры.
— И всё свалить на Верховского, — сказала Ксения вслух, — двух зайцев одним ударом. Если ты права, сидеть нам на шлагбауме в глуши до конца дней своих, это в лучшем случае.
Наташа криво ухмыльнулась.
— Тебя это пугает? — поинтересовалась она.
Ксения откинулась на спинку кресла и запустила руки в свои красивые волосы.
— Честно? — спросила она сквозь улыбку. — Нисколько, люблю природу.
* * *
Сразу за выходом из камеры обнаружился туннель, уходящий далеко во тьму, которая, собственно говоря, и вокруг стояла кромешная. Кристина смутно помнила, что привезли её сюда на подобие какой-то монорельсовой дороги, правда, никакого намека на транспортное средство не было. Подтверждением её воспоминаний служила только поблескивающая в темноте единственная рельса.
— А ты как сюда попала? — недоверчиво спросил Штильхарт у Дарьи.
— Пешком, — бросила девушка, — никому кроме Тополевича и его охраны не разрешают пользоваться этой дорогой.
Кристина почесала переносицу.
— Знаешь, для чего она существует? — спросила она. Даша пожала плечами.
— Нет, — сказала она, — но я слышала, как наши охранники говорили, что по ней возят какой-то груз, но какой, они не говорили.
Возможно, таким образом в клинику доставляют девушек, подумала Кристина, а возможно, и ещё что-нибудь противозаконное. Ничего себе, да? Целый подземный город, ладно, разберемся, если останемся в живых.
Некоторое время они молча брели по туннелю, стараясь не создавать лишних звуков. Кристина время от времени спотыкалась, наступая на сгнившие от сырости шпалы. Подземный переход, по которому они шли, был длинный и темный. Слабый свет от светильников, которые освещали камеру, куда их поместили, остался в полукилометре позади. Отовсюду отчаянно давила темнота. У Кристины явно начиналась клаустрофобия. Ощущение темноты было не просто сильным, а физически ощущаемым, словно бы стены и потолок сжимались вокруг путников. Кристина решила, что, если они выберутся, надо будет обязательно занести подземные тоннели, подобные этому, в список её весьма нелюбимых мест.
Трудно было с уверенностью сказать из-за окружающего мрака, но, судя по гулкому отзвуку шагов, туннель расширялся. Последние несколько сотен метров они, повидимому, проходили развилку — ничего не было видно, кроме особенно темных пятен на стенах. Шедший рядом Штильхарт не преминул заметить (вероятно, чтобы поднять боевой дух спутниц), а заодно в красках нарисовать, какая милая живность могла там обитать. Его гигантские черви размером с аэроплан не поднимали боевой дух. Он рассказывал о зловещих хлюпающих звуках, медленных крадущихся шагах двуногого существа — убийцы, который идет по их следам, про бесшумное дыхание чего-то громадного и голодного, готовящегося к прыжку… до тех пор, пока Кристина не посмотрела на него таким взглядом, что стало понятно — если он продолжит, то останется здесь навсегда.
Путники вновь повернули за угол, и в глаза ударил столб далекого, но очень желанного света. Исходил свет, как оказалось, когда они дошли, от прожектора, установленного возле частично забитого досками проема. Свет был тусклый, однако ощущение было такое, словно они вылезли на яркое солнце, уж слишком долго они бродили по лабиринту. Минут через десять дошли до широкой круглой трубы, судя по всему, отопительной. Поблекшие надписи на четырех языках и универсальные пиктограммы предупреждали об опасности трубопровода.
Флориан внимательно оглядел люк в трубопроводе, потом воззрился на спутниц.
— Из того, что я читал об отопительных системах, — сказал он, — трубы не самое лучшее место для путешествий, — ты уверена, что нам сюда? — спросил он у Даши.
— Да, это самый короткий путь, — невозмутимо отозвалась девушка, — по этим трубам сбрасывают отработанную воду или отходы.
— Прекрасно, — отозвался Штильхарт, — всегда мечтал плавать вместе с отходами, — он смерил девушку недовольным взглядом, — послушай, а не много ли ты знаешь для пациентки?
