— Вершину чего? — спросила Кристина. — Что ещё вы знаете об Организации, чего не знаю я? Какова их цель?
Адмирал улыбнулся.
— Вот, — сказал он, — ты уже задаешь правильные вопросы. SIGMA — это часть системы. Системы, которая окружает нас. Их люди уже повсюду. Но чем больше у людей власти, тем ещё больше они хотят. Проникнуть в самые сокровенные уголки бытия, уничтожить любую приватность, чтобы люди не могли от них скрыться. Не слишком сверхзадача, чтобы поддерживать самое себя, не правда ли?
— И какова же угроза? — спросила Кристина.
— Человеческое сознание, — сказал Рид, — оно порождает удивительную способность: искать правду. А поиски правды это, если хочешь, поиски добра. Помнишь, ещё Лев Толстой говорил…
— Нет величия там, где нет простоты, добра и правды, — улыбнулась Кристина, — я помню.
— Вот именно, — кивнул Рид, — задача системы постоянно воспроизводить себя, подстраиваясь под меняющийся мир. Сегодня это SIGMA — рационально-точная структура, призванная установить новый и самый страшный диктат. Диктат для разума. Создать и погрузить человека в мир грёз, исключив его из любых публичных процессов и сохранив только саму себя в пустоте хаоса. Охотницы — только часть системы, цербер для одной цели: искать и уничтожать тех, кто однажды бросит системе вызов.
— Кто? — спросила Кристина. — Кто может бросить вызов?
Рид мрачно усмехнулся.
— Пока это никому не удавалось, — сказал он, — те, которые пытались, лишь отсрочивали процесс, но то, что не получилось у них, получится у тебя.
— Почему я? — спросила Кристина.
— Любимый вопрос человека в твоем положении, — сказал Рид, — положении человека на распутье. Постараюсь ответить, ты всегда была над ней и вне её, поэтому на тебя не будут действовать общие законы этого мира, а значит, ты сохранишь ясность рассудка и не будешь зависеть от системы, тогда как другие уже настолько привыкли к комфорту и управляемости, что будут драться за это.
Девушка резко откинула голову на спинку кресла, устремила взгляд в потолок, словно бы там можно было прочитать ответ.
— Я всегда знала, что у меня низкий порог скуки, — устало сказала она, — вот только герой из меня, поверьте, ни к черту.
Рид только пожал плечами.
— Знаешь, в чём главная ошибка многих? — риторически поинтересовался он. — Они почему-то считают, что миру нужен герой, личность, за которой можно пойти, которая будет тебя направлять, указывать, что правильно, что неправильно, где добро и где зло. Вот откуда все эти истории про избранных, пророчества, прорицания. Человеку, видишь ли, очень желательно чувствовать себя Богом, ну или делать его эрзац.
— А что же на самом деле? — спросила Кристина.
— Человеку нужен человек, — улыбнулся Рид, — добросердечность, забота, любовь окружающих, подарки на Рождество. Когда в мире процветает ложь, преступления и цинизм, только это и может спасти человеческий разум.
Кристина поняла, что наконец разглядела логику. В таком мире любые её суждения, оценка, картинка и мнения — все это будет ложным, ибо сформировано кем-то иным.
— Интересно только, кто я во всем этом? — больше для себя спросила девушка.
Рид отсалютовал ей бокалом.
— Крис, — отечески сказал он, — мы лишь те, для чего были созданы, это самая большая и самая простая тайна мироздания.
— Что посоветуете? — спросила девушка.
— Найти пути, которые помогут избежать вихрей предательства, — сказал Рид, — про что думаешь ты, за этим и следовать тебе до́лжно.
— Утешили, — хмыкнула Кристина, — вот уж действительно лучше на нижней ступеньке лестницы, куда хочешь взобраться, чем посреди лестницы, куда незачем лезть.
— Воображаешь себя Алисой? — спросил Рид.
— Немного, — смущенно улыбнулась Кристина, — вот только глубину норы узнавать не очень хочу.
— Идем ли мы от нехороших времен к хорошим или от плохих к худшим, — сказал Рид, — важнейший вопрос. Только помни: самая великая победа — победа над своим негативным мышлением.
— Сократ, — кивнула Кристина. — Ницше бы добавил: если вы решили действовать, закройте двери для сомнений.
— У меня достойная ученица, — улыбнулся Рид, — если и правда, что прошло время героев, то лучших оно приберегло напоследок.
* * *
Первой мыслью Наташи, как только она решила вернуться в сознание, было предположение, что некто запихнул её в барокамеру и давление превратит сейчас её голову в желе. Да и то, что она вдыхала, мало походило на привычную смесь кислорода и азота.
Другой вариант — её погребли заживо, как у Эдгара По, и она лежит во что-то упакованная, под толщей земли. Это по крайней мере объясняло стеснение в груди, сырой запах, мрак, тесноту и безмолвие.
Наташа моргнула, сумев заметить призрачный, зеленоватый свет, она сообразила, что лежит на каменном полу пригвождённая чем-то тяжелым. Девушка вскинула руки. Они уперлись во что-то холодное. Наташа поняла, что это пластик. Собрав силы, девушка вытянула руки наверх и с грохотом сдвинула с себя остатки рухнувшего стеллажа.
Кряхтя и пошатываясь, девушка встала сначала на колени, а затем и на ноги. В нос ударил запах чего-то едкого и горелого.
Здорово, заключила девушка, ещё и пожар где-то.
Разорвав часть плаща, она замотала им лицо и бросилась вверх по лестнице, по которой недавно скатывалась. Добежав до верха, девушка потянула за ручку и распахнула дверь. Её встретил столб огня.
Гостиная уже была полна дыма и пламени. Лопнул и вспыхнул паркет. Горели шторы, мебель, картины. Пожар охватил всё.
Задыхаясь от едкого запаха, Наташа прыгала по разноцветным наборным доскам горящего паркета. Сообразив на ходу, что видела где-то здесь телефон, девушка попыталась его отыскать, но наткнулась только на опаленный пластиковый корпус, валявшийся возле круглого мраморного столика.
От всё повышающейся температуры нагрелся и обрушился зеркальный потолок. Наташу засыпало осколками. Девушка стала хлопать себя по рукам и ногам, стараясь стряхнуть с себя острое крошево. Для этого пришлось, правда, пожертвовать остатками пальто. Девушка стянула его с себя и швырнула на столик. Пальто упало рядом, прочертив пряжкой пояса дугу по поверхности стола и смахнув смятую лежащую на нем бумажку.
Наташу вдруг остро поразила мысль, что в аккуратной обстановке гостиной, которая была до всех произошедших событий, она не замечала никаких скомканных бумажек на этом столе, потому что сама стояла рядом с ним.
Это было похоже на бред, но Наташа так утвердилась в этой своей мысли, что быстрым движением схватила бумажку и сунула её во внутренний карман кителя.
