Ксения покачала головой.
— Нет, не так, но кто-то, кто стоит очень высоко в иерархии государственных структур. Дальше я и думать боюсь.
— Человек, которого видела Кирсанова? — уточнил Рауш. — Это он на той записи?
Ксения кивнула.
— Возможно, — сказала она, — и убили её именно потому, что она его увидела. Увидела там того, кого никак не должно было там быть.
— Нет, — нервно засмеялась Наташа, — ну если всё так серьезно, нас точно посадят.
— Не беспокойся, — осклабилась Ксения, — тебя они просто убьют.
— Спасибо, утешила, — фыркнула Наташа, — ладно, что делать будем? Мы же не можем просто сидеть и смотреть на это.
Она сама от себя не ожидала такого азарта.
— Ты уже повоевала, — сказала Ксения, — будет с тебя, но я согласна, не можем, однако трудно встретить переломный момент и разрешить его мягко, если действовать мешает неопределенность, поэтому, когда приходит время, нужно пользоваться заблаговременными раздумьями.
— Согласна, — кивнула Наташа, — но мы даже не знаем, против чего идём. Здесь работает какая-то сила, намерения и шаги которой трудно просчитать, но они замышляют что-то страшное.
— Конференция открывается через четыре часа, — сказала Ксения, посмотрев на часы, — думаю, наша подруга будет уже в гостинице. Там мы её и возьмем.
— Но как мы доберемся до Борисфена за четыре часа? — спросил Рауш. — Разве что раздобудем где-то самолет?
Ксения широко улыбнулась.
— Именно, — сказала она, — думаю, что у нас есть человек, который очень хочет найти Анастасию Урусову и не упустит этого шанса.
Девушка ловко достала телефон.
— Александр Владимирович, — бодро проговорила Ксения в динамик, — вы не хотели бы принять участие в операции, требующей дополнительного оборудования? Жду вас через час.
Девушка убрала телефон в карман жилетки. Она уже собиралась прощаться, но в это самое время дверь вновь распахнулась и в палату вошел Мациевский. Явление третье и последние.
— Полгорода оббегал, — с порога сказал он, — в дежурке подсказали, где вас искать!
Ксения тяжело вздохнула.
— Что у тебя? — спросила девушка. Мациевский протянул ей карту памяти.
— Это с камеры Кирсановой, — сказал он, — ну, та SD-карта, которую ты стащила в казино. Мне из технического отдела передали. В общем, там есть одно любопытное видео. Это стоит посмотреть.
Оперативник вставил карту памяти в ноутбук. На экране замелькали кадры любительской видеозаписи. Картинку трясло, звук немного дребезжал.
А потом Ксения увидела, из-за чего погибла Кирсанова…
Некоторое время назад
Ночь в Кранцберге повсеместно вступила в свои права, и единственным источником света стало электричество. Последние звезды в это время уже практически исчезли с неба и только обитатели высоких элитных небоскребов могли их заметить с последних этажей. Зато звезды другого толка в это время собирались внутри зданий. Артисты, спортсмены, политики. Они разбредались по клубам, ресторанам и иногда театрам. Политики, как правило, предпочитали именно театры, стремясь показать свой высокий культурный уровень. Однако ещё и потому, что Президент предпочитала высокое искусство низкому.
Впрочем, была ещё одно место на окраине города, где любили собираться звезды, — старый бетонный завод, который ныне был превращен в модную тусовочную площадку, там проходили перфомансы, литературные вечера, показы модных коллекций из последних трендов. Это было на верхних уровнях, но мало кто знал, что в этом здании есть нижний уровень, и туда звезды приходили уже только под покровом ночи, скрываясь от чужих глаз. Это была вторая сторона их жизни. Непубличная, о которой никто не знал, но которая давала столько адреналина.
Катя Кирсанова знала об этой второй стороне. Бессчётное количество раз она видела, как на нижние этажи спускаются люди, которые днем вели себя совершенно иначе, чем ночью. Днем они говорили о всеобщем благоденствии, о патриотизме, семейных ценностях, а ночью приходили сюда. Приходили, чтобы найти себе здесь одно из юных и прекрасных созданий, которое будет ублажать их старческие кости.
Сама эта мысль вызывала у Кати глубокое отвращение, но омерзительнее всего было лицемерие, жившее в этих существах. Катя не понимала, как они не могут осознать, что глубоко ненавистны обычным гражданам. Неужели они считают, что на них никогда не падет кара за все их бесчисленные преступления, о которых Катя не знала, но была уверена в их существовании. Безгрешный человек не может заниматься тем, чем здесь занимаются они. Они виновны уже по определению, только за то, что посещают эту зловонную яму.
Так она думала, пока шла по длинному коридору десятого этажа. Она пришла сюда с единственной целью — уберечь своих подруг от той участи, которой уже подверглись множество девочек. Она понимала, что бесполезно идти в милицию или куда-то ещё. У этих людей везде связи. Она просто должна найти Соню и Дашу и объяснить им то, что она сама знает об этом месте.
Липкий страх окутывал девушку со всех сторон. Чем дольше она шла, тем явственнее становилось ощущение, что проклятый бармен отправил её в какое-то совсем далекое место от того, где разыгрывали лоты. Возможно, специально. Он с самого начала её работы здесь проявлял к ней антипатию. Пару раз она слышала от охраны, что на десятый этаж могут подниматься только особые гости и персонал, имеющий спецдопуск. Почему она сразу это не вспомнила? Нужно убираться отсюда, пока у неё не возникли проблемы.
Но было поздно. В кромешной тиши она услышала, как заработал приводной механизм. Девушка втянула себя в какой-то проем и как могла задержала дыхание.
Мимо неторопливо продефилировала компания из нескольких презентабельных возрастных мужчин. Они были одеты в дорогие костюмы и имели расслабленный вид, очевидно, поднялись сюда после игры, чтобы выпить в тиши кабинета. Один из троих особенно выделялся на фоне двух других из-за того, что был одет в оливковую военную форму, идеально подогнанную по его сухопарой фигуре.
Девушку словно что-то толкнуло, она нащупала в кармане телефон и включила камеру. Дождавшись, пока компания отойдет на достаточное расстояние, она неслышно двинулась за ними. До неё стали долетать обрывки разговора.
— Знаете, почему наш Президент так любит театр? — спросил Адашев. — Это, наверное, единственное место, где она сможет услышать аплодисменты в свою честь, дорогой Соколовский.
— Мне кажется, вы слишком строги к ней? — улыбнулся человек в военной форме.
— Отнюдь, — возразил кто-то, — замечу, что от неё там гораздо больше пользы, ведь то, чем она там занимается, это её ежедневная деятельность — просматривать протоколы заседания и изображать кипучую заинтересованность.
— Она беззуба, — согласился Соколовский, — но это только нам на руку. В то время, когда ситуация готова взорваться в любой момент, необходимы гораздо более жесткие законы, которые обеспечат нам целеустремленность и единство, Президент же тупо продолжает идти путем проб и ошибок, сосредоточиваясь на балансе. Путем, который лишь усугубит кризис.
