— Ничего, я умею ждать, — ответила Эльмира, — как Марта?
— Намного лучше, с Божьей помощью, — сказал священник, — правда, она иногда скучает по вам, но могу с уверенностью сказать, что мы добились прогресса в лечении.
— Мне приятно это слышать, — сказала Эльмира, — вы очень добры, что заботитесь о ней.
— Это мой долг, — ответил священник, — как и всякого христианина, но меня пугает, что я очень мало о ней знаю.
— Я даю вам слово, святой отец, — пообещала Эльмира, — что однажды вы все узнаете, но пока её пребывание здесь и её историю необходимо держать в тайне. Так будет лучше для всех нас.
— Я понимаю, — медленно, произнес священник, — но не прошу многого. Быть может, вы могли бы хотя бы упомянуть причину, по которой девочка содержится здесь?
— Я не могу, святой отец, — сказала Эльмира. — Любое знание об истории жизни этой девочки ставит под угрозу вашу безопасность. Вы порядочный человек, и я не хочу рисковать вашей жизнью. Знайте только, что, оберегая жизнь этой девочки, вы спасаете не только её или мою жизнь, но также и жизни сотен, а может быть, и тысяч людей. И даю вам слово, что однажды вы всё узнаете.
Некоторое время они шли молча. В след за священником Эльмира поднялась по узким железным ступеням на этаж выше, и они прошли в низкое мансардное помещение, сплошь из дерева, затем свернули за угол и проникли через маленькую дверь в круглую комнату с минимумом мебели, которая очевидно была кабинетом.
— Святой отец, скажите, — неожиданно возобновила разговор Эльмира, — а она будет здорова?
Священник внимательно посмотрел на девушку.
— Смотря что вы имеете в виду под словом здорова, — заметил он, — если физическое здоровье, то да, она будет здорова. Что же касается здоровья душевного, то за ней необходимо наблюдать. Девочка пережила сильнейшее наркотическое отравление, и неизвестно, как это скажется на её душе. Но будьте уверены, что ваше присутствие благотворно влияет на жизнь девочки, — священник помолчал, — я сейчас приведу её.
Преподобный отец скрылся за дверью, а Эльмира, присев на кожаный диван, запрокинула голову за подголовник и стала рассматривать сводчатый потолок, украшенный резьбой. Ждала она недолго. Минут через пять на лестнице раздались шаги. Дверь открылась, и в комнату вошел тот же священник, но уже не один, а ведущий под руку девочку лет восемнадцати. Она была очень спокойная и тихая, но когда увидела Эльмиру, вырвалась из руки священника и заключила девушку в объятия.
— Я скучала по тебе, — сказала она, — почему ты ко мне так долго не заходила?
— Извини, Марта, — начала Эльмира, внезапно перейдя на испанский, — я была занята. — Она усадила её рядом с собой на диван и посмотрела на священника, тот кивнул.
— Вам надо побыть вдвоем, — сказал он, — я буду рядом, и когда вы закончите, позвоните и я заберу её. — Священник указал на маленький сувенирный колокольчик, лежавший на кипе исписанных бумаг. Затем чуть склонил голову и удалился. Эльмира и Марта остались наедине.
— Смотри, что я тебе принесла, — Эльмира протянула жестяную коробку конфет. Девочка взяла коробку и стала обстоятельно её рассматривать. Затем приподняла крышку и осторожно взяла чёрно-белую раковинку.
— Они мне нравятся, — сказала она, — очень вкусные.
— Ну, вот и славно, — сказала Эльмира, — как ты себя чувствуешь?
Девочка не ответила. Она продолжала рассматривать коробку конфет. Но уже не брала больше.
— Ты знаешь, — прервала молчание Эльмира, — я долго изучала твою болезнь и поняла, что всё то, что с тобой случилось, произошло из-за того лекарства, которое тебе давали в швейцарской клинике, но я пока не могу это доказать, мне нужен надежный свидетель. Я найду их обязательно, не одна ты пострадала.
Девочка смотрела на Эльмиру не мигая, казалось, она ловит каждое слово девушки.
— А если я найду свидетелей, — продолжила Эльмира, — то будет суд, а если будет суд, то появится общественный резонанс. Это единственный способ наказать этих людей, понимаешь? — Эльмира взяла девочку за руку. — Марта, ты уже большая и можешь принимать самостоятельные решения, я не хочу на тебя давить, но если ты будешь свидетелем по этому делу, то спасешь множество жизней.
— Я согласна, — сказала девочка, — только что же я могу сделать? Кто мне поверит, да и я так плохо себя чувствую, у меня очень болит голова, я даже заявление никуда не отнесу.
Сабурова положила руку на плечо девушки.
— Этого не нужно, — сказала она, — ты просто должна дать свое согласие, чтобы они не сказали, что тебя заставили, понимаешь?
Девушка посмотрела на Эльмиру сомнамбулическими глазами.
— Даю, — сказала она.
— Отлично, — кивнула Сабурова, — тогда сделаем следующее. Завтра, может быть послезавтра, я приеду к тебе со своей знакомой журналисткой, и она запишет на диктофон все твои слова. Ты должна очень точно описать всё, что видела в клинике, понимаешь?
— Если это поможет другим людям, — сказала девочка, — я согласна.
— Молодец, — улыбнулась Эльмира, — но главное — береги здоровье и силы, тогда мы обязательно победим тех, кто заставил тебя страдать, — Эльмира внимательно посмотрела на девочку и снова взяла её за руку. — Всё будет хорошо, — сказала она, — не бойся.
— Не боюсь, — сказала девочка, — раньше боялась, а теперь, когда ты со мной, не боюсь. Только приезжай ко мне почаще. Мне без тебя очень плохо.
— Хорошо, — сказала Эльмира, — ты, наверное, устала. Давай я позову отца Павла.
Девушка позвонила в колокольчик, и священник, стоявший, очевидно, за дверью, вернулся в кабинет. Марта ещё раз стиснула Эльмиру в объятиях, а затем развернулась и вместе со священником вышла. Спустя некоторое время преподобный отец вернулся в кабинет.
— Спасибо, святой отец, — сказала Эльмира, — за вашу заботу. Я вижу, что Марта очень хорошо здесь себя чувствует.
Священник кивнул:
— Это дом Божий, в нём каждый найдет себе приют и обогрев. Но мое влияние ничто перед тем, что для этой девочки значите вы. — Он сделал приглашающий жест. — Пойдемте.
Отец Павел обратным путем вывел Эльмиру на улицу. Дождь на время закончился, и они неспешным шагом шли по парку.
— Я вас никогда не спрашивал, дочь моя, — сказал священник. — Вы так много делаете для этой девочки, если не секрет, то кто она вам? Дочь, сестра?
Эльмира задумчиво смотрела на священника, подыскивая нужную фразу.
— Сама не знаю, — честно ответила девушка, — и дочь, и сестра. Кто знает, быть может, она вообще средоточие моей жизни.
Священник ничего не ответил, только молча кивнул.
* * *
Верховский сидел в одном из закрытых кабинетов ресторана «Chajka», который часто арендовал, когда они ужинали с Шурочкой. Сидел в одиночестве. Шурочку он брать с собой не стал, хотя она очень просилась присутствовать при встрече, ссылаясь на юридические тонкости, Александр решил, что знакомство с этой особой тет-а-тет будет лучшим выходом, к тому же ему не нравилось, что Шурочка его постоянно опекает. Когда он только собирался на встречу, она проверила, как на нем сидит рубашка и в порядке ли остальная его одежда. Она всегда следила за его внешним видом, как настоящая образцовая жена из книжек. Ему это не нравилось, да, у них отношения, но Александр не хотел, чтобы они перерастали во что-то наподобие семьи, по крайней мере, на данный момент. Этот роман казался ему запертой комнатой, где он находился против собственной воли, обуреваемый запретными и страшными желаниями, которые на самом деле обуревают не его, а ту, другую его сторону, темную и таинственную, и он не хочет подчиняться этой стороне, этому другому «я», но какая-то невиданная сила лишает его всякого мужества к противодействию.
