— Это милиция, — сказала Ксения, — они запишут ваши показания и отвезут вас в больницу.
Ответа она не успела дождаться. В квартиру ввалились двое постовых с автоматами.
— Вы кто!? — спросил один из них. — Документы.
Ксения продемонстрировала удостоверение.
— Инспектор Авалова, — представилась она, — ОРБ. Милиционер внимательно рассмотрел удостоверение.
— Извините, товарищ майор, — сказал он, — что здесь произошло? Нас соседи вызвали.
Ксения двинула носом.
— Бандитское нападение, — сказала она, — я приехала сюда, чтобы со свидетелем поговорить, но на него пытались напасть. Пришлось применить оружие.
— Ясно, — сказал милиционер, — вы должны будете остаться для дачи показаний.
Ксения вздохнула.
— Сержант, давайте позже, — попросила она, — времени нет совершенно. Вот мой телефон, скажите куда подъехать, я подъеду.
Милиционер взял в руки визитку.
— Хорошо, езжайте, — сказал он.
— Благодарю, — кивнула Ксения и развернулась к ювелиру: — Всё будет хорошо. — Девушка послала ободряющую улыбку и быстрым шагом вышла из квартиры, распугав по пути уже столпившихся зевак.
* * *
Анастасия была рада, что в это непростое для неё время Шурочка оказалась рядом с ней. Когда она оставалась одна, ей становилось жутко и страшно, как будто кто-то посадил её в каменный колодец и закрыл крышку люка. Нет, она всегда считала себя человеком вполне уравновешенным и даже немного материалистичным, не верила ни в какие гадания, призраков и прочую ерунду. Но то, что с ней происходило в последнее время, не укладывалось в общие рамки её поведения, и дело было не только в записях из дневника. Ей всё чаще и чаще казалось, что её преследует какая-то тень. Она незримо присутствовала в её жизни, заставляла истончаться. Анастасии казалось, что она слышит голос этой тени и даже видит её иногда.
— А что тебе советует Эльмира? — спокойный голос Шурочки показался Анастасии криком. Он отвлек её от одурманивающих мыслей. — Ты ведь рассказывала ей…
— Смешной совет дала, — сказала Анастасия, — влюбиться.
— А почему смешной? — осведомилась Шурочка. — Вполне нормальный совет. Только он не для тебя. Угадала?
— Попробовала уже один раз, — огрызнулась Анастасия, — хватит.
Шурочка громко засмеялась, так что Анастасию даже испугал этот смех.
— Знаешь ли, кроме Верховского есть ещё мужчины, — заметила подруга, — я не знаю, правда, есть ли они в твоём кругу, но, по-моему, самое время этим заняться.
Анастасия промолчала. Она привыкла к фривольной манере Саши рассуждать о мужчинах, обычно даже подтрунивала над ней, но сейчас это её раздражало, и это тоже было чем-то новым в её поведении, она раньше никогда не раздражалась на людей.
— Нет, — сказала Анастасия, — меня это не утешит. Закутаться в сильные объятья, отдаться ему. Отдаться это значит доверять. Ни одному мужчине я не смогу доверять после всего того, что произошло тогда. Да, я знаю, что это прозвучит глупо, но это так, давай лучше выпьем. Она встала с кресла и прошла в дальний угол комнаты, где стоял буфет, в котором обычно было несколько бутылок вина для личного пользования. В чернильной тени шкафа возле зеленеющего стекла бутылок лежал маленький предмет, завернутый в платок. Анастасия испуганно охнула и отпрыгнула от шкафа, врезавшись в Шурочку, держащую в руках бокалы. Шурочка от неожиданности разжала пальцы, и бокалы упали, рассыпавшись в стеклянный бисер.
— Ты чего? — напустилась подруга на Анастасию. Та ткнула пальцем на лежащий предмет.
Шурочка, вконец взбешенная этими сюрпризами, ринулась к шкафу и резко сорвала платок, а затем вскрикнула громче, чем Анастасия. Из её рук выпал маленький трехгранный нож.
В следующую секунду у Анастасии похолодело внутри. Посмотрев на Шурочку, она увидела, что рука подруги залита кровью, кровью было залито и лезвие ножа.
— Это не моя кровь, — прошептала Шурочка.
Она стала торопливо стирать кровь со своих рук платком, а затем отшвырнула его.
— Что это? — спросила Анастасия. — Откуда он у тебя?
— Что откуда? — не поняла Шурочка.
— Нож — трясясь, сказала Анастасия, — это тот нож, которым убили ту девушку в моем подвале.
— Каким ножом, — сказала Шурочка, — ты в своем уме?
— Объясняю, девушку, которую убили в моем подвале, — Анастасия сорвалась на крик, — теперь ясно?!
— Да ясно, ясно, — сказала Шурочка, — ты что кричишь?
Но Анастасия не слушала.
— Обещаю тебе, — зашипела она, — я узнаю, кто это делает. И тогда он мне заплатит за всё. А вы, вы от меня скрываете правду. Всегда всё скрываете, потому что завидуете. А я умнее и талантливее вас всех. А вы задумали меня убить, погубить, испепелить. Это всё ваши грязные штучки.
— Анастасия, что с тобой? — закричала Шурочка, и звук ее голоса, наконец, привлек Урусову.
— Я же тебе говорила! — глухим голосом просипела она.
— Нет! — выкрикнула Шурочка. — Нет. Что с тобой на самом деле?
Анастасия вздрогнула. С неё как будто спали чары — девушка провела рукой по холодному лбу.
— Скажи, что это не я, — прошептала Анастасия.
— Что не ты? — не поняла Шурочка. Анастасия, не мигая, смотрела мимо подруги.
— Что не я всех убиваю.
Надо было что-то сказать, но у Шурочки не было ни слов, ни мыслей. Может быть, если бы Анастасия посмотрела на нее, было бы легче придумать что-нибудь нужное, достойное или хотя бы утешительное, но подруга смотрела в сторону. А потом вдруг заплакала.
— Так, — резко сказала Шурочка, — перестань реветь. Откуда ты знаешь, что это тот нож? Ты этого не знаешь. Ты никого не убивала. Посмотри мне в глаза! Никого! Тебя просто хотят вывести из себя. На это не надо обращать внимания.
— А нож? — слабо отозвалась Анастасия. — Как же нож?
Шурочка кивнула.
— Ни ты, ни Александр, никто из нас здесь не причём, — веско сказала она, — я просто выкину его и всё. Его здесь не было. Не было и всё.
Шурочка резкими и рваными движениями собрала лежащие на полу предметы, платок и нож в сумку. Ничего из этого больше не должно было их касаться. Хватит игр.
* * *
Кристина с удовольствием ударила бы по компьютеру и желательно так сильно, чтобы тот раскололся, а вся его начинка вывалилась бы наружу. Но, во-первых, подобное проявление чувств девушке с её манерами не пристало, а во-вторых, занудливый голос рассудка твердил, что, скорее всего, она разобьет руку, а не монитор, и при этом не спасет положение. Она столько времени потратила на то, чтобы найти хоть какую-нибудь информацию о злополучной татуировке, единственной отличительной черте их таинственной девицы, и не нашла ничего, что могло бы ей помочь. Мациевский мог быть прав в своих словах о том, что мать убитой Терехиной всё напридумывала. Да, он мог быть прав в своих словах, однако какоето шестое чувство её аналитического ума твердило Кристине, что это не так, что женщина рассказала то, что она действительно видела.
