— Зачем это убийство нужно было маскировать как убийство Александры Рыковой? — спросила она. — Что это? Очередное послание для Верховского? Как-то уж слишком хлопотно, не находите?
Рауш, поняв, что коллега обращается к нему, что-то промычал, что можно было расценить как согласие.
— Здесь есть что-то ещё, — продолжала Ксения, — это не случайно, что убийца подбросил первый труп в пансионат Анастасии Урусовой. Нам нужно узнать, что произошло в жизни этой девушки и почему она так не хочет это рассказывать. Поймем это, тогда и ниточку найдем.
— Значит, вы думаете, что ключ к разгадке в Урусовой? — спросил Макс. — Но она точно не знает жертв.
Ксения мотнула головой.
— Мне кажется, что дело не в жертвах, — сказала она, — дело в том, почему её выбрали объектом охоты, только ли потому, что она связана с Верховским? Нужно ещё раз всё проверить. В нашем пазле не хватает очень большого куска.
Раздался звонок телефона. Номер был неизвестен, но Авалова догадывалась, кто это мог быть.
— Слушаю, — сказала она, пытаясь изобразить отстраненный голос.
— Вы Ксения Авалова? — спросил её женский голос.
— Да, — ответила Ксения, — кто вы?
Голос на другом конце провода неожиданно замолчал. Словно взвешивая все за и против продолжения разговора.
— Эльмира Сабурова, — сказал голос.
Надоело всё время угадывать, усмехнулась про себя Ксения, скучно.
— Я ждала вашего звонка, — правдиво созналась Авалова. — Думаю, что нам надо встретиться. Думаю, вы знаете, что я в курсе вашей проблемы, и я полагаю, вместе мы сможем её решить.
— Я согласна, — коротко ответила Сабурова, — буду через полчаса.
Коротко, но ясно, заметила Ксения. Наверное, боится, что слушают. Правильно боится. В таких делах перестраховка не помешает.
— Кто? — спросил Рауш.
Ксения почесала затылок.
— Эльмира Сабурова, — сказала она, — назначила мне рандеву. Думаю, что узнала о нападении на храм или ювелир передал мою просьбу связаться. Так или иначе, посмотрим, что она мне скажет. Кажется, мы находим путь. Медленно, но находим.
Время, улыбнулась девушка себе, всегда важно время.
* * *
Ожидая свой багаж в уютном здании международного аэропорта Женевы, неофициально именуемого просто аэропорт Cointrin, по месту деревни, где он располагался, Кристина Левонова старалась сосредоточиться на деле. Чем больше она в него погружалась, тем больше оно запутывалось, и всё же именно это показывало, что разгадка должна быть очень простой. Оставалось только найти разгадку.
Факты нагромождались, как Вавилонская башня, и это только всё запутывало. Если Адашев считает, что всё можно купить задорого или задешево, тогда зачем он отдавал приказ убивать Марту Васкес? Тополевич вряд ли имеет прямой выход на таинственную убийцу, поэтому действовал через Адашева. Почему же бывший шеф СБР пошел на такой необдуманный шаг? Ведь они фактически засветили исполнителя, и сыщикам о нем стало многое известно, хотя бы то, что это девушка. Это уже сужает круг поисков. С другой стороны, они могут и не знать, что я была у матери Терехиной. Но убийства девочек, зачем они Адашеву? Что они могли знать такого, что это мешало в их политической игре? Наконец, как всё это было связанно с Североевропейским транспортным коридором? А для неё это был главный вопрос.
Муссируя в голове мысли, Кристина вышла из здания аэропорта и остановилась у раздвижных дверей, водя взглядом по прилегавшей к зданию автомобильной парковки. Наконец, отыскав глазами то, что ей было нужно, девушка улыбнулась. Некоторые вещи никогда не меняются, подумала она, зафиксировав взгляд на спортивном «Ситроен Актива» 1988 года, желтого, почти лимонного цвета. Дверь автомобиля была открыта, обнажая бежевый кожаный салон, а вероятный водитель расположился под передним правым колесом, судя по торчавшим оттуда лоферам с поблескивающими вставленными монетками, как носил Майкл Джексон в бытность своей молодости.
Кристина подошла ближе и многозначительно кашлянула. Ответом ей был металлический скрежет и звон падающих деталей. Девушка невозмутимо пнула по лоферам мыском своей туфли. Никакой реакции, Кристина пнула настойчивее. Из-под днища автомобиля выкатилась тележка, на которой лежал молодой человек лет тридцати в легких бежевых брюках и свободной льняной белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Некоторое время они изучали друг друга.
— Крис! — воскликнул молодой человек. — Вот и ты! Чертовски рад тебя видеть, подруга!
* * *
Шурочка ехала к Анастасии с одним намерением, но то, что она услышала от подруги про являющиеся приведения и звонки невесть от кого, повергло её в ещё больший ступор, чем труп в собственной квартире. Вся история явно выходила за грань нормальности.
Конечно, со временем та история, которая произошла в Женеве, забылась. Да, собственно говоря, и истории-то никакой не было. Шурочка прекрасно помнила тот рождественский вечер. Помнила, как Александр с пробитой головой заявился к ней в квартиру, помнила, как отпаивала его чаем и делала компрессы, но ничего больше между ними тогда не было. И со временем ей удалось внушить это Анастасии. То же, что было меж ними сейчас, уже не имело отношения к той истории, отчасти поэтому Шурочка стремилась помочь подруге наладить прежние отношения с Александром, хотя бы на уровне друзей. Она чувствовала себя виноватой в том, что произошло тогда, ведь если бы она в тот роковой вечер поехала к Чилуэллам, всё могло быть по-другому. Ничего бы не было.
Так или иначе, но Анастасия не держала зла на подругу, и вся история потихоньку стала забываться. Пока…
— Так больше продолжаться не может, Анастасия! — веско сказала Шурочка, обращая взор на подругу. — Сначала письма, теперь это! Кто бы подобное ни совершал, его надо остановить!
— Но как? — спросила Анастасия. — Как мне его остановить, если я ничего о нём не знаю? Я даже не понимаю, что я ему сделала.
Шурочка вздохнула.
— Это неважно, — сказала она, — сейчас ты должна пойти в милицию и всё рассказать. У тебя же есть визитка этой Аваловой. Вот ты ей и расскажи.
— Что рассказать? — не поняла Анастасия.
— Всё, — повторила Шурочка, — про странички из дневника, про эти звонки, и расскажи, что тогда произошло в Женеве, только всю правду. Ты же понимаешь, что он не остановится. Он будет давить на тебя дальше, пока не прижмет к стенке и ты не задохнёшься.
— Я боюсь, — честно сказала Анастасия, — я и раньше боялась подобных шагов, но теперь боюсь сильнее обычного.
— Чего ты боишься, дурочка? — осведомилась Шурочка. — Ты боишься того, что в этом замешан кто-то из близких тебе людей, но это же и так понятно. Ты же сама говорила, что опасность надо встречать стоя к ней лицом, а не поворачиваясь спиной. Где же твоя решимость, Анастасия?
