* * *
Внешнее спокойствие Женевы заметно отражалось и в поведении горожан. Они никуда не спешили. Кристина уже отвыкла от такого ритма жизни, совершенно несовместимого с тем бурным потоком энергии, который она наблюдала в Борисфене. Её всегда поражало, как при всей выдержанности и умиротворении этот город уже более ста лет был центром мировой политики, дипломатии, международных отношений и бог ещё знает чего международного, может быть, именно потому, что политика и дипломатия любят тишину и размеренность? Что же, вполне возможно, что это так. Тополевич тоже любил тишину и размеренность, судя по мнению Штильхарта, тогда выбор этого места для тайной клиники был идеален. Но вот чем таким могла заниматься клиника, чтобы даже у дотошных швейцарских копов не было повода устроить ревизию беглому олигарху?
— Всё-таки остановиться у тебя было правильным решением, — заметила девушка Штильхарту, — не думаю, что цены на гостиницы здесь поменялись, лишние траты приводят к лишнему вниманию.
Штильхарт язвительно прищурился.
— Оу, было бы особенно правильным, если бы это предложил тебе я, — ответил молодой человек, с трудом затаскивая в узкий проем двери самсонайтовский чемодан, — что у тебя там, кирпичи?
Кристина ослепительно улыбнулась.
— Вещи, необходимые одинокой девушке, — сказала она, — зато ты можешь считать, что я избавила тебя от долгих вежливых предложений и умоляний остаться переночевать. К тому же я знаю, что ты никогда не приглашаешь сюда лиц противоположного пола раньше полуночи и не выпускаешь раньше утра.
— Мы с тобой давно не виделись, — сказал Штильхарт.
— Не так давно, чтобы ты поменял свои привычки, — заметила Кристина, — мужчины вообще своих привычек не меняют.
— Пожалуй, соглашусь, — сказал Штильхарт, — иначе я не сорвался бы встречать тебя, а предпочел бы тихий вечер у камина.
— Я тоже пожертвовала спокойным сном, — сказала Кристина, — но поверь, то, во что я тебя собираюсь втравить, гораздо интереснее, к тому же у тебя нет камина.
— Это незначительное препятствие, — заметил Штильхарт, — я бы смог найти его в любом брассери.
Левонова поджала губы.
— Сомневаюсь тогда, что твой вечер попал бы в разряд тихих, — сказала она, — из ресторана ты никогда не приходишь один.
— Опять наблюдение за моими привычками? — поинтересовался Штильхарт.
— Скорее за мужскими слабостями в целом, — парировала Кристина, — так что я твой спаситель от порока.
Штильхарт хмыкнул.
— А я думаю, что тебе просто надоела скучная посольская обстановка. Всякие многозначительные речи, широкие улыбки и прочее.
Кристина улыбнулась.
— Ну, в чём-то ты прав, — заметила она, взяв с полки оружейную энциклопедию, — такие речи обычно произносят немолодые лысеющие мужчины довольно заунывным голосом, к тому же эти речи все равно ничего не решают, это действительно скукотища.
— Напомни мне отправить тебя в посольство при первой возможности, — сказал Штильхарт, — что ты хочешь найти в этой книге? Подумываешь заняться торговлей оружием?
Кристина мотнула головой.
— Возможно, это было бы неплохой идеей, — ответила девушка, — но сейчас меня больше интересуют старинные экземпляры.
— Старинные, — уточнил Штильхарт.
— Да, — сказала Кристина, — те, что были изготовлены сто лет назад и более и имеют форму боевой перчатки.
Штильхарт усмехнулся.
— Если бы это оружие можно было найти в обычном оружейном справочнике, — сказал он, — то вряд ли его стала бы использовать секретная организация.
— У тебя есть альтернативные идеи? — поинтересовалась девушка.
— На твое счастье, у меня всегда есть альтернативные идеи, — сказал он.
— И какая же на этот раз?
Штильхарт взял книгу из рук Кристины и поставил её на полку.
— Наш криминалист Фабиан, — сказал молодой человек, — я попросил его разузнать про это оружие, он должен приехать через полчаса.
Кристина посмотрела на него ненавидящим взглядом.
— Значит, ты все-таки знал, что я приеду?! — воскликнула она.
— Не имел ни малейшего понятия, — сказал Штильхарт, — ты же знаешь мою, пагубную для мужчины, привычку не врать. Но вот об убийствах, каюсь, слышал. Они меня заинтересовали. Потому что я услышал знакомую фамилию.
— Разумеется, ты говоришь не обо мне, — произнесла Кристина, переключив свое внимание с книжного стеллажа на винный шкаф.
— Разумеется, — кивнул Штильхарт, — белое или красное?
— Белое, — сказала Кристина, слегка наморщив красивое лицо. — Тогда я полагаю, что речь идет об Александре Верховском?
Штильхарт кивнул.
— Верно, а также о его подружках: Александре Рыковой и Анастасии Урусовой.
— С ними было что-то не так?
— Вовсе нет, — сказал Штильхарт, протягивая Кристине бокал, — я их допрашивал по делу об убийстве. Твое здоровье.
— Английского адвоката, — произнесла Кристина вдыхая вино, — Штильхарт, я умею пользоваться интернетом. Женева или Во?
— Женева.
— Мм, — воскликнула Кристина, — весьма недурно! Его же зарезали?
— Да, — сказал Штильхарт, — и что самое поразительное, рана была очень похожа на раны убитых школьниц. Редкий удар снизу-вверх.
Штильхарт удостоился еще одного испепеляющего взгляда.
— И чтобы это сказать, ты вез меня через весь город? — злобно поинтересовалась девушка — Немедленно рассказывай, что помнишь.
* * *
Помнил Флориан достаточно. Хотя, если честь по чести, историю эту, о которой и поныне любят посудачить старожилы брассери, когда прочие темы для сплетен приедались, столько раз рассказывали и пересказывали, что теперь уже никто и не знал, что в ней правда, а что более поздний вымысел. Начало, впрочем, всегда было одинаковым. Десять лет назад, под Рождество, служанка пришла в дом поутру и обнаружила всех Чилуэллов мертвыми: мужа, жену, двух маленьких детей, а гостившую у хозяев девочку — лежащую в снегу в одной сорочке без сознания. С громкими криками служанка кинулась из дому, подняв на ноги весь городок.
— Мертвые лежат, переодетые ко сну! Все ножами зарезаны, кровь по всему полу!
Явилась полиция, и весь городок забурлил от любопытства. Надо сказать, что Чилуэллов особенно никто не любил, ведь были они людьми богатыми, к тому же иностранцами, к тому же англичанами, а к богатым англичанам отношение было всегда негативным. Но всех необычайно интересовал вопрос: кто их убил?
Версии и догадки выдвигались самые разные. Одна фантастичнее другой. И вот уже под вечер дня происшествия дискуссию прервала ворвавшаяся бабка — владелица сырной лавки, которая с жаром, достойным лучшего театрального чтеца, стала рассказывать, что Чилуэллов убил их старший сын — Том.
