На деревянном настиле ресторанной террасы снова послышались шаги, на сей раз шаркающие. Это был один из криминалистов, он был облачен, по новомодной традиции, в полевой костюм и белые в цвет костюма бахилы, словно бы на учениях по отражению химической атаки.
— Детектив, — окликнул он её, — пойдемте, мы кое-что нашли интересное.
Не отводя взгляда от обнимающейся парочки, Авалова двинулась вслед за криминалистом. Интересно, что же ещё ей надо увидеть.
Разношерстная толпа скопилась возле машины Александры — белого «Рейнджровера», который они видели вчера утром.
— Решили осмотреть автомобиль убитой, — пояснил криминалист, — и вот нашли.
Он махнул рукой, и еще один затянутый в костюм сотрудник поднес ему пластиковый пакет, в который были упакованы несколько фотографий. Старший криминалист аккуратно вытащил снимки и разложил их на капоте кроссовера. Ксения вгляделась. Двое людей, мужчина и молодая девушка, которая руками обвивает его шею. Мужчина — Верховский, девушка — Катя Кирсанова. На втором снимке та же пара, только зимой. Веселые и счастливые. Кирсанова кажется слишком взрослой для своих лет. У них была связь, в этом не было сомнений.
— И чем он их так привлекает? — раздался за её спиной голос Рауша.
— Уже видели? — спросила Авалова. Макс кивнул.
— Всё, — сказал он, — теперь прижмем красавчика, не отвертится!
Авалова хмыкнула. Рауш как-то сильно невзлюбил Верховского. Возможно, это была просто ревность из-за его успехов у прекрасной половины. Мужчины часто были склонны на такую ревность.
— Не торопитесь с выводами, — сказала девушка, — то, что они вместе сфотографировались, означает только то, что они были знакомы, но это абсолютно не доказательство того, что Верховский замешан в убийстве.
— Но у них была связь, — возразил Макс, — это же понятно по фотографии, а он врал, что они не знакомы, вот ваша версия и бьется. Взрослый, обеспеченный, умный. С кем, как не с таким парнем, обсуждать политику?
В словах Рауша был определённый смысл, тем более, чего уж греха таить, эта версия сверлила её мозг с тех пор, как она узнала, что Верховский имел отношение к разработке греларозола. Но что, если всё-таки молодого человека подставляют? Как-то слишком просто они получают свидетельства его замешанности в этом деле. Вначале машина возле места преступления, потом квартира, выкупленная его компанией, в которой убили Кирсанову, теперь эта фотография. Эти свидетельства не говорили ни о чем конкретно, и на любом суде, естественно, будут опровергнуты, но все они были звеньями одной цепи, и эта цепь сжималась у горла Верховского как удавка. Вот что не нравилось Ксении.
— Много белых пятен, — сказала она, — слишком много. Зачем Кирсанова пошла в квартиру? Должна быть причина этого!
Макс пожал плечами.
— Да ясно как день, — почти воскликнул оперативник, — они наверняка там встречались. Он имел туда круглосуточный доступ. Дал ей ключи и велел ждать его там.
— Неужели она ему так доверяла? — удивилась Ксения.
— Она была влюблена, — фыркнул Рауш, — влюблённые способны и на более глупые вещи.
— А почему они не могли поехать вместе? — спросила девушка. — Почему она оказалась там одна?
— Он известный человек, — заметил Рауш, — если бы его увидели с молоденькой школьницей, это повредило бы его репутации. Вот вам и мотив. Она стала требовать чрезмерного внимания, возможно, угрожала рассказать об их отношениях, вот он от неё и избавился.
— И как же по-вашему это произошло?
— Ну не знаю, — фыркнул Рауш, — возможно, они встретились. Может быть, он вообще с ней хотел порвать. Она взбрыкнула, хотела его удержать, они поругались. Да таких случаев полно.
Ксения усмехнулась.
— Вот именно, что полно, — вздохнула девушка, — а у нас случай уникальный. Зачем же, по-вашему, убив её, он подруг её похитил, а потом убил?
— Так, может, для отвода глаз, — предположил Рауш, — чтобы все бросились искать мотивы, какого-то уникального киллера, что мы с радостью и делаем!
— А Левицкий?
— А может, он узнал детали убийства Левицкого? — предположил Макс. — И решил сымитировать, как будто между этими убийствами есть связь.
Ксения покачала головой.
— Все три девушки пропали раньше, чем убили Левицкого, — напомнила она, — и потом, если у них была ссора, кто-то должен был их слышать, прохожие или соседи, или никто ничего не слышал? Вы же сами готовили отчет.
Рауш фыркнул.
— Хорошо, я согласен, — бросил он, — версия не ахти, но ведь ничего другого у нас нет. К тому же вы сами в прошлый раз намекали на Верховского, разве нет? Кто говорил про то, что Кирсанова была увлечена человеком старше по возрасту, солиднее по статусу, что она поехала к нему тут же? Это ведь ваши слова. И бог мой, что я теперь слышу. Вы поговорили с ним полчаса в ресторане и уже готовы снять его с крючка! Что случилось? Вы заглянули в его печальные зеленые глаза и растаяли? Что вы задумали, Ксения? Может, поделитесь?
Авалова сунула фотографии во внутренний карман куртки и быстрым шагом пошла прочь.
* * *
— Почему ты не сказал мне? Почему ты не сказал мне сразу? — такой вопрос прозвучал после отъезда оперативной группы.
Они были с Александром абсолютно наедине. Никогда ещё после той ночи в Женеве они не оставались наедине друг с другом и одновременно с собственными мыслями.
Она так много могла сказать сейчас, но мысли мчались, как шары пустынной колючки во время урагана. На поверхность же все время выныривал один вопрос, один и тот же, его она и задавала: — Почему, Саша? Почему ты не сказал мне?
Александр криво ухмыльнулся. Вполне обыденно, но сейчас его ухмылка означала не веселье, а равнодушие, что ли. Её испугала его ухмылка. Странно, никогда раньше она её не пугала.
— А если бы и рассказал? — медленно произнес он. — Что бы это изменило? Ты бы мне не поверила. Не поверила, потому что ты слишком верила своим подругам, а мне не удалось вытащить тебя из их общества.
Анастасия фыркнула.
— Ты врёшь, — шикнула девушка. — За всё то время, что прошло с той ночи, ты ни разу не узнал обо мне. Ты не попытался рассказать правду, даже когда мы снова встретились.
Александр встал со стула. Темная тень метнулась по полу.
— Ты думаешь, я не думал об этом!? — крикнул он. — Никогда, никогда я не испытывал того, что испытал с тобой. С того самого момента, как мы встретились вновь, я не оставлял тебя. Я чувствовал свою вину за ту ночь, но я не мог тебе рассказать.
Анастасия отвернулась. Очень хотелось согласиться, простить, броситься ему в объятья. Но чья-то невидимая рука останавливала её от подобного шага. Что-то было не так в словах Александра, чувствовалась скрытая ложь или полуложь.
