— Не путаете? — спросила Ксения. — Точно только восьмого?
— Ничего я не путаю, — обиделась консьержка. — Я что, молодежь, чтобы путать? Я советский человек, с маленькой пенсией, мы не путаем.
— Ясно, — кивнула Ксения, — а она заходила в квартиру, может, у неё ключи были?
— Вот хорошо, что вы про ключи спросили, — заявила консьержка, — с ключами какая-то непонятная ситуация произошла. — Ученый этот, дня за два до того, как сюда эта девочка пришла, попросил слесаря нашего Матвея Сергеевича сменить все замки в квартире.
— Понятно, — кивнула Ксения.
— Ну, Сергеевич чего, — продолжала консьержка, — замки сменил, а тут, нате вам, как раз восьмого числа, является сюда девица, расфуфыренная вся и таким холодным голосом говорит: «Я в пятую квартиру». Ну женщины-то здесь бывали, я поэтому вначале внимания не обратила, а тут слышу звенит чем-то. Я шасть, посмотрела, а она ключи подбирает. Я её гнать отсюда, а она на меня как зыркнет, и не говорит ни слова. Ну я человек-то советской выучки, я ей, мол, сейчас милицию вызову, а тут как раз и девочка эта пришла и своим ключом дверь открыла, и они туда вместе прошли, в квартиру, значит. Она, девочка, мне говорит, что это, мол, подруга моя, вот, значит, как, а уж потом я узнала, что девочку эту убили. Такая молоденькая была.
— Ясно, — сказала Ксения. — А не запомнили, как девица эта выглядела?
Консьержка задумалась.
— Значит, так, — начала она, — кость белая, на лице ни кровинки. Волосы под капюшон убраны, цвет не могу сказать, взгляд дурной, ну точно приведение.
Под это определение могла подходить любая, естественно, кроме Александры Рыковой. Грустная ирония, тебя исключают из списка, потому что ты мертва.
— А узнать по фотографии не сможете? — спросила Ксения. Консьержка покачала головой.
— Я не буду врать, — сказала она, — было темно.
— А Верховский? — спросила Ксения. — Верховский приходил в этот вечер?
— Нет, — ответила консьержка, — его я тогда не видела, да и потом тоже его не было, а что, девица эта замешана в убийстве, да?
— Возможно, — проговорила Ксения, — весьма возможно.
Значит, Верховский никогда не встречался здесь с Кирсановой, тогда зачем же Катя пришла сюда в тот вечер? Может быть, Верховский просто заманил её сюда? Сказал приехать, обещал встретиться, а вместо себя прислал их старую знакомую. Как вариант рассмотреть можно. Но мотив? Что знала Кирсанова такого, что это могло угрожать Верховскому и заставило его пойти на такой риск? А может, за Верховским стоит кто-то ещё и этому кому-то не понравились его отношения с Кирсановой? Да, это может быть. Только кто? Адашев? Тополевич? Нет, Верховский слишком честолюбив, чтобы быть у них на побегушках, по крайней мере так ей казалось, но иногда вещи вовсе не те, какими кажутся. И все же ей нужно было больше сведений, прежде чем делать выводы.
* * *
Стук в дверь не оказался, даже при нынешних обстоятельствах, большой неожиданностью. Эльмира была уверена, что как только выдастся подходящий случай, Анастасия придет поговорить с ней. Она поэтому даже решила поселиться в пансионате. Сейчас не стоило оставлять Анастасию одну, особенно одну перед Верховским. Она ему никогда не доверяла. Многим девушкам нравятся мужчины с чертовщинкой. Эльмира себя к ним не относила. Закутавшись в халат, девушка открыла дверь номера.
На пороге, разумеется, стояла Урусова.
— Привет, — выдохнула она.
Похоже, прежде чем прийти сюда, она очень долго плакала.
Эльмира ласково улыбнулась на правах старшей подруги и пропустила гостью в квартиру.
Анастасия с немигающим взором прошла в номер и, присев на край кожаного дивана, запрокинула голову и закрыла лицо руками. Минуты две она сидела неподвижно. Никогда не терявшая присутствия духа, Эльмира ясно сообразила, что девушка в тяжелой депрессии, и поэтому немедленно направилась к деревянному штофу и, достав оттуда одну из бутылок, плеснула из нее в граненый стакан и протянула его Анастасии.
— Пей, — сказала она, — залпом.
Анастасия, кисло ухмыльнувшись, взяла стакан дрожащей рукой и опрокинула его содержимое. Девушку передернуло, но её мутные глаза стали просветлятся.
Эльмира села рядом с ней на диван.
— Теперь говори, — сказала она.
— Что говорить, — хриплым от коньяка голосом сказала Анастасия. — Эля, понимаешь, мне не к кому больше пойти. Я совсем запуталась. Я не могу больше никому рассказывать свои тайны. Только ты их знаешь. Я приняла решение…
— Решение? — непонимающе спросила Эльмира.
— Да, — сказала Анастасия, — Я не могу позволить, чтобы Шурочка осталась неотомщённой.
Сабурову вдруг очень испугало состояние подруги. В ее глазах читались какая-то безумная решимость и фатализм, что ли. Эльмира никогда не видела Анастасию в таком виде. Девушка явно медленно сходила с ума.
— Понимаешь, — продолжала Анастасия, — тот, кто убил Шурочку, он ошибся. Ведь он пытается всем внушить, что это я всех убиваю. Но ведь Шурочку я не могла убить, не могла. Мы же все время были вместе.
Эльмира задумалась. Ну, теоретически можно было предположить разные варианты. Ведь сама она видела Анастасию не все время. Это так, для чистоты эксперимента, конечно. Эльмира о другом даже подумать не могла. Дело было в другом: убийство Шурочки выглядело какой-то глупостью. Первое, о чем подумала Эльмира, когда все произошло, — пытались убить ее, машины же одинаковые, но взрыв был слишком профессионально исполнен, а профессионалы так не ошибаются, да и Тополевичу она нужна живая, пока у них не будет Марты, хотя теперь местонахождение девочки знает не только она, но и Ксения Авалова. Может, Тополевич и его друзья поняли, что с неё самой уже ничего не взять, и решили убить хотя бы одного зайца? Нет, непохоже на это. Зачем так театрально? В убийстве Шурочки чувствовалась какая-то экспрессия.
— Естественно, нет, — сказала Эльмира. — Я тебе уже говорила, что ты должна абстрагироваться, что ты не должна рассматривать происходящее как часть своей жизни. Ты слишком привязываешься к происшествиям.
Анастасия смерила её взглядом.
— Но ведь ты рассматриваешь Марту как часть своей жизни? — спросила она. — Ты ведь не пытаешься её вычеркнуть?
Эльмира покачала головой.
— А что это мне дало? — риторически спросила она. — Я бросилась защищать дорого мне человека, а в результате чуть не погубила его, только потому что на самом деле я думала не о Марте, а о себе. Я была ослеплена своей жаждой мести. Если бы не Авалова… Теперь я это ясно вижу.
Анастасия фыркнула.
— Значит, ты предлагаешь мне сидеть и ничего не делать? Скольких ещё близких я потеряю, прежде чем его найдут?
Эльмира мягко улыбнулась.
— Ты можешь не бездействовать, однако если ты будешь искать сама, то должна понять, что ты вновь соприкоснешься с той историей.
