В комнате на некоторое время воцарилась тишина. Наташа думала о драме девушки, о её выборе. Теперь все её действия становились достаточно понятны и логичны.
— Поэтому она так и привязалась к Марте, — продолжил Сабуров, — и месть Тополевичу и Арсенюку стала для неё смыслом жизни. Она никогда не сказала бы мне об этом. Знала, что я буду против, хотя я, конечно, следил за ней и пытался оберегать. В конце концов один из моих наблюдателей за Арсенюком сообщил мне, что его охранники следят за моей Эльмирой с весьма определенной целью: им нужна девочка, которую лечили в клинике Тополевича. Имя не назвали, но я понял, что речь о Марте.
— Тогда вы и решили включиться в её расследование самостоятельно, — кивнул Соболь.
— Инкогнито, разумеется, — сказал Сабуров. — Открыто мою помощь Эльмира никогда бы не приняла, но я понимал, что одна она не только себя погубит, но и девочку. Простите, что, может быть, слишком мелодраматично, но рассказав эту историю, которую всегда держал в себе, другому человеку, я словно камень с души снял, надеюсь, вы понимаете.
— Прекрасно понимаю, — сказала Наташа, — более того скажу, что ваша дочь большая молодец. Она бросила вызов людям, которым многие мужчины боятся перебегать дорогу. Что ещё удалось узнать вашим ребятам?
— Есть пара интересных вещей, — сказал Сабуров. — Препарат доставляют сюда морем, выгружают в порту и распродают по аптекам, но обратно корабли не пустые отправляют, а с грузом — молодыми девушками. Их высаживают в Марселе и уже по суше переправляют в клинику Тополевича в Швейцарии.
— Зачем? — спросил Соболь. — Как проституток?
— А вот это главная загадка, — сказал Сабуров, — этого никто не знает, кроме самых проверенных. Мне, к сожалению, не удалось подобраться настолько близко. Но говорят, что ни одна из перевезенных туда девушек назад не вернулась.
Значит, вот как убитые девушки должны были отправиться в Швейцарию, поняла Покровская, вероятно, что-то пошло не так и от них избавились. Но для чего их туда отправляли? Возможно, что на них испытывали препарат, как на подопытных. Это может быть. Но почему понадобились девушки отсюда? И почему девушки?
— Вы можете устроить нам встречу с вашими агентами? — спросила она. — Нам нужна полная оперативная обстановка. Мы должны знать об этих людях всё. Что они делают? С кем встречаются? Куда тратят деньги? Всё.
Сабуров кивнул.
— Что же, это можно устроить, — сказал он, — я готов вам помочь, если вы пообещаете не бросать это дело и довести его до конца. Мне нужно, чтобы вы остановили этих людей. Я готов вам оказывать любое сотрудничество.
Соболь бросил взгляд в сторону Покровской, та лишь выразительно смотрела на Сабурова, словно бы изучая его лицо.
— Стоящее предложение, — заметила Наталья, — но почему вы не обратились к нам открыто? Вы же сами сказали, что собирали информацию.
Сабуров тяжело опустился на стул. Закурил.
— Потому что в таком деле не нужны лишние уши, — сказал он, — а главное, люди, которые нас с вами интересуют, не знают о том, что я против них копаю, иначе они вряд ли предлагали бы мне вступить в их «Лигу честности». А если бы я обратился к вам напрямую, они бы сложили два и два.
— Значит, вам предлагали, — спросила Покровская, — вступить?
Сабуров усмехнулся.
— Предлагали, — сказал он, — не далее чем два дня назад, но я отказался и тем самым подписал себе смертный приговор. Покушение на меня — это только дело времени, и когда меня не станет, мою девочку больше никто не сможет сберечь, видите, я с вами предельно откровенен. Помогите мне. Помогите мне спасти мою дочь. Вы теперь мой единственный шанс. Можно ли рассчитывать на вашу помощь? Я устал. Быть может, это вам покажется странным, но это правда. Хочу просто пожить, как обычный человек, в свое удовольствие. Не бояться за своих близких. Спокойно спать по ночам.
Покровская коротко усмехнулась.
— Не получится, — сказала она, — не там родились, не там живете. Вам бы спрятаться куда-нибудь. В деревню к тётке…
— В глушь, в Саратов, — улыбнулся Сабуров.
— Вы поняли? — спросила Наташа. — Я думаю, у вас есть пара-тройка укромных мест, а пока они будут соображать, куда вы делись, я буду заниматься вашим делом.
— Думаю, что мы поняли друг друга, — сказал Сабуров. — Спасибо вам за всё.
В его словах чувствовалась обреченность, показалось Покровской, эти ребята умеют выжимать людей. Оставалось надеяться, что её нервы крепче, чем у мужчин в дорогих костюмах. Ты сама-то в это веришь, спросила себя Наталья. Ну ничего, главное — убедить себя, а остальное неважно.
* * *
Верховский привычным движением повернул ключ в замке входной двери своей квартиры и прошел внутрь. Скинув бежевые тапочки, он сел на стул, который стоял сбоку от входной двери, и некоторое время оставался в неподвижном состоянии, рассматривая свои босые ступни. Затем, словно бы пробудившись от спячки, дернул головой и потянулся рукой к телефонному аппарату, стоявшему на тумбочке из резного дерева. Быстрыми щелчками набрал номер и поднес трубку к уху.
— Я приехал, — сказал он, — у меня открыто, проходите. Сказав это, Александр положил трубку и, встав со стула, направился в гостиную — ту часть квартиры, которой он гордился больше всего. Не только из-за того, что в ней располагалась совершенно уникальная библиотека, ей мог, наверно, позавидовать даже конгресс США. Коллекционирование редких и старинных книг было одно из тех немногих увлечений обеспеченных людей, о котором Верховский мог сказать, что оно того стоит. Однако в противовес многим своим собратьям по материальному состоянию Александр ещё и читал эти книги, черпая и откладывая в своем сознании знания древних. И в минуты душевного расслабления он очень любил, потягивая терпкое вино, сидеть перед камином и размышлять.
Но только не сегодня. Не сегодня, потому что времени для размышлений уже не осталось.
Сзади раздались глухие шаги, и в гостиную вошел низкорослый седой мужчина в легком светлом костюме, идеально подходящем для этого сезона в Кранцберге. Звали этого человека Николай Урусов. Он был одним из королей промышленности Понти́и. Сумев в начале девяностых получить металоперерабатывающий комбинат, Урусов за десять лет смог создать целую плавильную империю на территории республики, империю, с которой считались даже соседние государства. К середине нулевых Урусов имел долю во всех сколько-нибудь крупных предприятиях по производству металла, что позволяло ему размещать заказы по переработке металла исключительно на своих заводах. Александр любил этого старика. Он ему чем-то напоминал гоголевского Тараса Бульбу. Казался настоящим крепким хозяйственником, которому просто не повезло оказаться в Понти́и в эти годы. Решительный, бескомпромиссный и жесткий. А ещё он был отцом Анастасии. Его Анастасии. Он всегда поражался превратностям судьбы. Его отношения с Анастасией расстроились, а с её отцом только крепли. Интересная штука жизнь.
