— Что вы бы хотели дискредитировать Никерсона.
— Я бы хотел выяснить факты.
— Он говорит, что отказался позволить своему офису таскать
для вас каштаны из огня.
— Это означает, что вы не можете побеседовать с Никерсоном?
— Прокурор говорит, что не могу.
— И Большое жюри тоже не сможет?
— Об этом я его не спрашивал.
— Могу я спросить, каков ваш род занятий, мистер Гарфилд?
— У меня здесь скобяная лавка.
— А у вас есть собственность в Санта-Ане?
— Нет.
— И свободных земельных участков тоже нет?
— Ну… я получаю доход с одного участка в Санта-Ане.
— Понятно.
— Что вы имеете в виду?
— То, что я не хотел бы оказаться на вашем месте.
Если Ситрес-Гроув заполучит завод, вы потеряете всякое
влияние. Если его заполучит Санта-Ана, все скажут, что вас подкупили. Положение
у вас незавидное.
Гарфилд уклонился от этой темы.
— Единственная автомобильная компания, которая могла бы
пойти на такой шаг, категорически это отрицает.
— А вы помните британских чиновников, которые категорически
отрицали, что Британия отказалась от золотого стандарта?
Он задумался над этим.
— Если никакая компания не планирует строить здесь завод, —
продолжал я, — как случилось, что по крайней мере двое, а может быть, и все
ваши советники, получили по две тысячи долларов на их предвыборную кампанию?
— Это меня тоже беспокоит, — признался Гарфилд.
— Неудивительно. Позвольте спросить еще кое о чем.
Могут ли вопросы, которые вы задали бы Никерсону об этих
вкладах, если бы повидались с ним, как-нибудь отразиться на его показаниях по
делу Эндикотта?
— Не вижу для этого никаких причин.
— И я не вижу, — подтвердил я. — Тогда почему окружной
прокурор держит его в изоляции? Ну, мне пора, мистер Гарфилд, у меня назначена
встреча. Всего хорошего.
Глава 13
Хелен Мэннинг принарядилась для нашей встречи.
Вкус в одежде у нее был отменный. При этом она побывала в
салоне красоты и проделала с собой то, что помогает некоторым женщинам носить
любую одежду так, как будто они приобрели ее в лучших парижских магазинах.
Мы выпили пару коктейлей. Когда дело дошло до заказа обеда,
Хелен попыталась подсчитывать калории, но быстро подчинилась официанту, меню и
моим предложениям. В итоге она съела омара, салат из авокадо и грейпфрута,
томатный суп, филе миньон и сладкий пирог.
Мы пошли к ней в квартиру, и Хелен принесла бутылку мятного
ликера. Она убавила свет, так как у нее устали глаза после долгой работы, и
села, закинув ногу на ногу. Ножки у нее были отличные, да и вообще в полумраке
ей можно было дать не больше двадцати двух лет. Когда я видел ее стучащей на
машинке в офисе, она выглядела на все тридцать пять.
— Что вы хотите знать? — спросила Хелен.
— Вы работали у Карла Карвера Эндикотта?
— Да.
— В качестве кого?
— Личного секретаря.
— Ну и как вам у него работалось?
— Великолепно.
— Он вел себя как джентльмен?
— Во всех отношениях.
— Даже в личных?
— Личных у нас не было — только сугубо деловые.
Если бы он не был настолько джентльменом, чтобы
придерживаться этой программы, то я была вполне леди, чтобы на ней настоять.
— Вы много знали о его делах?
— Да.
— Как насчет его честности?
— Он был безукоризненно честен. Лучшего босса нельзя
пожелать.
— Почему же вы уволились?
— По личным причинам.
— По каким?
— Атмосфера в офисе несколько изменилась.
— В каком смысле?
— Трудно описать. Мне не нравились некоторые девушки,
которые со мной работали. Я могла найти работу где угодно и не должна была
терпеть неприятное окружение. Поэтому я ушла.
— С дурными чувствами?
— Конечно нет. Мистер Эндикотт дал мне отличные рекомендации.
Если хотите, могу показать.
— Да, пожалуйста.
Хелен Мэннинг вышла в спальню и принесла бланк «Эндикотт
энтерпрайзис» с отпечатанным текстом, в котором Эндикотт характеризовал ее как
компетентного секретаря, проработавшего у него много лет и ушедшего по
собственному желанию, о чем он крайне сожалеет.
— Вскоре после этого, — сказал я, прочитав рекомендацию, —
вы отправились побеседовать с миссис Эндикотт, не так ли?
— недоверчивым тоном воскликнула она.
— Да, вы.
— Разумеется, нет! Я видела миссис Эндикотт в офисе однажды
или дважды. Конечно, я знала, кто она, и здоровалась с ней, но не более того.
— И вы ни разу не говорили с ней после того, как уволились?
— Возможно, пожелала ей доброго утра при встрече на улице,
но я этого не припоминаю.
— Вы не звонили ей по телефону и не спрашивали, где бы вы
могли с ней встретиться, так как вам нужно кое-что ей сообщить?
— Конечно нет.
— Прекрасно, — сказал я. — Вы бы не возражали в этом
поклясться?
— Это еще зачем?
— Чтобы я мог доложить истинные факты моему боссу и пресечь
слухи, которые начали распространяться.
— Не вижу причин ни для каких клятв.
— Но ведь это правда, верно?
— Разумеется, правда. К чему мне лгать?
— Тогда вам ничего не стоит дать клятву.
Несколько секунд она молчала, потом внезапно осведомилась:
— Как вы об этом узнали?
— О чем?
— О том, что я ходила к миссис Эндикотт.
— Вы же утверждаете, что не ходили к ней, и собираетесь в
этом поклясться.
— Хорошо! — огрызнулась она. — Я ходила к ней и рассказала
ей то, что, по-моему, она должна была знать.
— Очевидно, вы были злы на Эндикотта? — спросил я.
