— И тем не менее подыграй ему, — настаивал я. — Позволь ему
набрать женщин.
— Не знаю, чего мы вообще хотим от любого жюри, — вздохнул
Куинн. — Наш парень мог бы смело признать свою вину.
— Что тебе нужно, — сказал я, — так это выпивка, крепкий сон
и девочка. Бодрись! Это дело либо принесет тебе успех, либо тебя сломает.
— Об успехе и речи быть не может, — мрачно произнес он.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, то безусловно.
В пять часов заседание закончилось. Берта уехала домой в
своей машине, а я позвонил Стелле Карие и договорился о встрече.
Мы выпили коктейли и пообедали в ресторане, а потом пошли
выпить в ее квартиру. На сей раз она села не на диван, а на стул и вела себя
более сдержанно.
— Как идут дела с вашим дружком? — осведомился я.
— Кого вы имеете в виду?
— Банкира.
— А, Купера, — промолвила Стелла. — Знаете, Дональд, я
боюсь, что с вашей стороны это обычная ревность.
— Возможно, — признал я.
— Купер — хороший парень. К тому же он отлично соображает.
Но он привлекает меня только самую малость. — Она усмехнулась. — Не знаю, что
привлекает к вам. Вы один из самых надменных типов, каких я когда-либо
встречала.
— Вовсе я не надменный, — возразил я. — Просто я работаю над
делом Эндикотта и беспокоюсь из-за него.
— Почему?
— Говоря по секрету, — ответил я, — есть один свидетель,
который в состоянии снабдить обвинение мотивацией убийства, и я боюсь, что
окружной прокурор может его откопать.
Стелла опустила ресницы и устремила взгляд на кончик своей
сигареты.
— Кто это? — спросила она, не глядя на меня.
— Девушка по имени Хелен Мэннинг, бывшая секретарша
Эндикотта. Он уволил ее, а она пошла к миссис Эндикотт и сообщила ей, что
Эндикотт — подлец и что он специально отправил Джона Энсела в джунгли Амазонки,
чтобы убрать его с дороги.
— Могу себе представить, что почувствовала миссис Эндикотт,
— заметила Стелла.
Я промолчал. Стелла немного подумала.
— Знаете, Дональд, — сказала она, — думаю, вы правы. Я могла
бы обратить мое состояние в ценные бумаги, обеспечивающие мне доход, и
вернуться к живописи.
— Только будьте осторожны с теми, кому вы поручите бумаги, —
предупредил я.
Она скривила губы.
— Обычно я разбираюсь в людях. А если кто-то пытается меня
надуть, я становлюсь безжалостной.
— Как и большинство женщин, — усмехнулся я, — хотя немногие
из них в этом признаются.
— Я не только признаюсь — я горжусь этим. Так что не
пытайтесь обмануть меня, Дональд.
— Хорошо, не буду, — пообещал я.
Стелла встала, чтобы налить очередную порцию ликера. На сей
раз на ней было что-то белое и полупрозрачное. Бутылка опустела, и Стелла
открыла дверь в кухню, чтобы взять другую.
Яркий свет из кухни четко обрисовывал округлости ее фигуры
под тонкой тканью.
— Может, вы предпочитаете бренди и «Бенедиктин» мятному
ликеру? — спросила она, повернувшись в дверном проеме.
— А у вас есть и то, и другое? — осведомился я.
— Да. — Она слегка изменила позу, а свет продолжал делать
свое дело.
— Бренди и «Бенедиктин», — сказал я. — Но только немного,
Стелла. Мне нужно идти работать над этим проклятым делом.
— Как вы мне надоели с вашим делом! — сердито отозвалась
она.
— Когда оно закончится, — пообещал я, — вы будете видеть
меня чаще.
— К тому времени, — огрызнулась Стелла, — вы, возможно,
совсем не сможете меня видеть.
Она вошла в кухню, взяла бренди и «Бенедиктин» и вернулась,
погасив в кухне свет.
Мы выпили, я пожелал ей доброй ночи и отправился домой.
В восемь утра мой телефон зазвонил. Я снял трубку и сказал
«хэлло».
Голос на другом конце провода звучал почти истерически:
— Мистер Лэм?
— Да.
— Это Хелен — Хелен Мэннинг.
— Слушаю вас, Хелен.
— Я только что получила повестку. Здесь полисмен — он
говорит, что прокурор округа Ориндж хочет со мной побеседовать.
— Где сейчас полисмен? — спросил я.
— В другой комнате. Я сказала ему, что должна пойти в
спальню переодеться. Что мне делать?
— А что вы можете сделать?
— Боюсь, что ничего, — немного подумав, призналась она.
— Вы могли бы посоветоваться с адвокатом, — сказал я, — но
это будет выглядеть, словно вам есть что скрывать. Вы можете отказаться
говорить, но это только привлечет к вам внимание. По-моему, единственное, что
вам остается, это рассказать всю правду.
— Мистер Лэм… Дональд, не могла бы я поговорить с вами?
— Нет, — ответил я. — Мне прямо сейчас нужно ехать в
Санта-Ану. Я должен быть в суде, когда будут выбирать жюри. Повторяю, вам лучше
сказать правду.
— Но я не могу!
— Если вы запутаетесь во лжи, это будет скверно выглядеть.
Могу помочь вам только одним советом.
— Каким?
— Мортимер Эрвин, прокурор округа Ориндж, высокий красивый
мужчина и к тому же холостяк. А вы, если вам самой это неизвестно, весьма
лакомый кусочек.
— Вы так думаете, Дональд? — Ее голос дрогнул.
— Я это знаю, — ответил я. — В вас есть все то, чем обладает
красивая женщина: индивидуальность, привлекательность, умение одеваться.
— О, Дональд!..
— Не говорите ни с кем из помощников прокурора. Ничего не
обсуждайте с полицейскими. Поберегите вашу историю для ушей окружного
прокурора. Вы поняли? Только для него одного!
Ее голос заметно повеселел:
— Дональд, вы просто чудесны! Вы действуете, как
тонизирующее!
— Увидимся, — сказал я и положил трубку.
Глава 19
К одиннадцати утра дело подошло к раскрытию карт.
— Сначала выслушаем мнение народа, — сказал судья Лотон.
Мортимер Эрвин встал, поклонился, улыбнулся судье и
посмотрел на жюри.
— Обвинение полностью удовлетворено составом жюри. Народ
отказывается от права изменять состав.
