Эта почва резко отличается от земли в районе изгороди и
земли, прилипшей к первому оружию, представленному в качестве вещественного
доказательства, — оружию, которое он будет именовать револьвером Энсела в
отличие от второго оружия, которое, соответственно, получит наименование
револьвера Мэннинг.
Таким образом, не вызывает сомнений, что револьвер Мэннинг
пролежал некоторое время зарытым в каком-то другом месте, был выкопан
сравнительно недавно и снова зарыт в живой изгороди. Разумеется, свидетель не
может определить, кто именно это сделал.
Бердсли посмотрел на миссис Эндикотт. Она, не дрогнув,
встретила его взгляд. Ее лицо оставалось лишенным всякого выражения.
— Вы полностью уверены, что роковая пуля была выпущена из
оружия, которое вы именуете револьвером Мэннинг?
— Да, сэр. Таково мое мнение.
Рискуя получить замечание от судьи, я нацарапал записку и
попросил пристава передать ее Барни Куинну.
В записке было сказано: «Никакого перекрестного допроса!»
Куинн прочитал записку, бросил взгляд на меня, потом
нахмурился и задумчиво посмотрел на Эрвина.
Прокурор отвесил ему иронический поклон.
— Свидетель ваш.
— Вопросов нет, — сказал Куинн.
Эрвин был явно сбит с толку.
— Ваша честь, — обратился он к судье, — я… я крайне удивлен
таким оборотом событий.
— Для этого нет никаких причин, — заметил судья Лотон. — Мне
кажется обвинитель-ветеран должен предвидеть такую возможность. Вы желаете
открыть прения?
— Да, ваша честь.
Эрвин начал с пространного выступления.
Куинн сменил его. Он говорил о странных обстоятельствах
дела, о том факте, что орудие убийства было принесено в дом Эндикотта
свидетельницей Мэннинг, что обвинение пыталось утверждать, будто миссис
Эндикотт зарыла что-то в живой изгороди, но не смогло продемонстрировать, что
именно.
Между тем, указал Куинн, обвинение было обязано доказать
свои утверждения. Не могут служить доказательствами слова, что миссис Эндикотт
что-то зарыла, а другие люди что-то вырыли в том же месте. Обвинению следовало
раскопать всю землю под изгородью и убедиться, что там не зарыты никакие другие
предметы.
Более того, каким образом миссис Эндикотт могла иметь в
распоряжении орудие убийства? Ее тогда не было в доме. Если бы Энсел хотел
убить Эндикотта, он бы застрелил его из револьвера Энсела, а не из револьвера
Мэннинг. Он никогда не стал бы выбрасывать свое оружие в окно, рассчитывая
войти в спальню и найти там другое оружие.
Куинн призвал окружного прокурора реконструировать
преступление и показать, как именно оно было совершено.
Эрвин взял карандаш и начал делать им какие-то заметки. При
этом он усмехался.
Куинн опустился на стул.
Эрвин с достоинством поднялся. Он заявил, что принимает
вызов защиты и охотно продемонстрирует, как все произошло.
Эрвин яркими красками описал расстроенного и разгневанного
Энсела, которого бросало то в жар, то в холод. Вначале Энсел намеревался убить
Эндикотта, потом передумал, выбросил оружие и собирался покинуть дом. Но ему
представилась соблазнительная возможность, он схватил лежавший на бюро
револьвер и застрелил Эндикотта.
Эрвин встал возле ложи жюри. Его выразительные глаза
сверлили присяжных женского пола. Он использовал свое обаяние на полную
катушку.
Судья Лотон напомнил жюри, что они располагают несколькими
формами вердикта: они могут признать подсудимого невиновным, либо виновным в
убийстве первой степени, второй степени или непредумышленном убийстве.
Судья определил убийство первой степени, как совершенное при
помощи яда, пытки, поджидания жертвы в засаде или других преднамеренных
действий, а также в результате осуществления или попытки поджога,
изнасилования, кражи, ограбления, нанесения увечий или других действий,
указанных в разделе 288 Уголовного кодекса. Все прочие убийства не принадлежат
к убийствам первой степени. Непредумышленным убийством является лишение
человека жизни в порыве гнева или во время внезапной ссоры.
Судья велел жюри избрать председателя сразу же после ухода из
зала суда и вынести вердикт, который председатель должен сообщить суду.
Жюри удалилось в четыре пятнадцать.
Куинн подошел посоветоваться со мной.
— Я не понимаю твоей стратегии, Лэм, — сказал он.
— Судебный репортер записал заключительное выступление
окружного прокурора, — объяснил я. — Эрвин угодил в ловушку. Он заявил, что
независимо от того, какие у Энсела были намерения, когда он отправлялся к
Эндикотту, он выбросил в окно оружие, которое захватил с собой. Это означает
отказ от попытки преднамеренного убийства. Если орудием преступления был
револьвер, лежавший на бюро, — оружие Мэннинг, то это непредумышленное
убийство.
— Ну, так это и мое мнение, — сказал Куинн, — и я очень
опасаюсь, Лэм, что, несмотря на твой оптимизм, жюри придет к тому же выводу.
— Чего ты волнуешься? — спросил я. Если жюри признает Энсела
виновным в убийстве первой степени, ты сможешь подать апелляцию и добиться
вердикта о непредумышленном убийстве.
— Да, но если жюри признает его виновным как раз в
непредумышленном убийстве?
— Тогда, — ответил я, — подожди, пока суд отпустит жюри, и
подойди к перилам, чтобы шепотом посовещаться со мной.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнул Барни. — Я бы
хотел заняться Хейлом. Лично я не сомневаюсь, что он поднялся по лестнице после
ухода Энсела, увидел в спальне Эндикотта и револьвер на бюро, схватил оружие,
выстрелил Эндикотту в затылок и взял крупную сумму денег, которую Эндикотт,
очевидно, намеревался выплатить Энселу в качестве обещанной премии.
— Я тоже в этом не сомневаюсь, — кивнул я. — Мы оба знаем,
что произошло, но как нам это доказать?
Хейл убил Эндикотта. Возможно, он узнал о том, как Эндикотт
обманом женился на Элизабет, и стал его шантажировать. Но когда Хелен Мэннинг
все рассказала миссис Эндикотт, ее мужу стало незачем платить шантажисту.
Хейл на цыпочках поднялся наверх и стал слушать.
После ухода Хелен Мэннинг и Энсела, он шагнул в спальню,
взял револьвер Мэннинг, прикончил Эндикотта и забрал двадцать штук.
Оружие Хейл где-то зарыл. Узнав, что Энсел рассказал, как
выбросил свой револьвер в окно, он выкопал орудие убийства и снова зарыл его в
живой изгороди, где револьвер и должны были найти. Потом он заявил, что оружие
закопала миссис Эндикотт.
Мы не можем это доказать — нам незачем даже пытаться. Теперь
Хейл — банкир с солидной репутацией. Он хорошо распорядился деньгами, добытыми
шантажом и кражей, и стал крупной жабой в мелкой луже. Окружной прокурор
набросил ему на плечи мантию респектабельности. Хейл — главный свидетель
обвинения. Если бы ты попытался доказать, что он убийца, жюри признало бы
Энсела виновным в убийстве первой степени, и ты ничего не мог бы сделать. Но
благодаря избранной нами линии они могут признать его виновным самое большее в
непредумышленном убийстве.
