Я направился к двери.
— Эй, погоди! — окликнула меня Берта. — Куда это ты
собрался?
— Куда глаза глядят, — ответил я.
Энсел сидел в явном замешательстве.
Я вышел из офиса, сел в машину, завел мотор и стал ждать.
Прошло почти пятнадцать минут, прежде чем вышел Энсел. Он
пару раз боязливо оглянулся, но увидев, что никто не проявляет к нему интереса,
вроде бы успокоился.
Оказалось, что его машина припаркована на той же стоянке,
что и наши. Я видел, как он отъехал в «шевроле» выпуска четырехлетней давности
с номером AWV 421.
Я поехал следом за ним. Добравшись до места, где было не так
много транспорта, Энсел начал описывать восьмерки вокруг кварталов, очевидно
глядя в зеркальце, нет ли за ним хвоста.
Я прекратил преследование, проехал полмили по бульвару,
свернул в переулок и стал поджидать.
Должно быть, Энсел проделал еще несколько сложных маневров,
так как прошло добрых двадцать минут, прежде чем я увидел его машину на
бульваре.
Я ехал за ним до бунгало на Бетуорд-Драйв.
Он припарковал машину, а я проехал еще полквартала и
остановился там.
Я видел, как Энсел вышел из машины и вошел в бунгало.
Прошло полчаса, но он так и не появился. Я поехал назад в
офис.
Девушки уже ушли домой.
Берта сидела в одиночестве, поджидая меня.
— Что это за штучки — вскакивать и бросать клиента посреди
разговора?
— Мы выяснили для него все, о чем договаривались.
— Ну и что? — сердито сказала Берта. — Если бы ты был хотя
бы наполовину таким умным, каким тебя считают, то понял бы, что, если мы
сделали для него одну работу, это не значит, что он не даст нам другую.
— Не сомневаюсь, что даст, — отозвался я.
— Что ты имеешь в виду?
— Он хочет, чтобы мы узнали, не опасно ли ему возвращаться.
— Что значит «не опасно возвращаться»?
— Водитель такси по фамилии Никерсон, — объяснил я, —
подвозил пассажира к дому Эндикотта в вечер убийства. Никерсон описал
пассажира, как высокого, худого мужчину лет под тридцать, с черными глазами и с
портфелем. Подъезжая к дому, пассажир открыл портфель, вынул оттуда револьвер и
сунул его в карман.
Водитель подумал, что это грабитель, и стал наблюдать за ним
в зеркальце, опасаясь нападения. Но ничего такого не произошло. Они доехали до
ранчо Эндикотта, пассажир заплатил водителю, дав ему доллар на чай, и
направился к парадной двери. Шофер поехал по своим делам. На следующий день он
сообщил обо всем в полицию.
— Никерсон? — задумчиво переспросила Берта.
Я кивнул.
— Единственный свидетель?
— Единственный, о котором упоминала полиция.
В гостиной дома сидел банкир — некий Хейл. У него было
деловое свидание с Эндикоттом.
— Ну и что произошло? — спросила Берта.
— В ту ночь все слуги ушли домой. Незадолго до того Эндикотт
поссорился с женой, она собрала чемодан, взяла свою машину и уехала. К счастью
для нее, она остановилась у заправочной станции в Ситрес-Гроув. На этой станции
ей был открыт неограниченный кредит, и она наполнила бак. Служащий запомнил
время, потому что он как раз собирался закрываться, когда она подъехала.
Хейл рассказал, что во время их разговора с Эндикоттом
позвонили в дверь. Эндикотт извинился и пошел открывать. Хейл слышал, как
какой-то мужчина обменялся несколькими словами с Эндикоттом, потом послышались
шаги, а примерно через минуту наверху раздался выстрел.
Хейл помчался наверх и обнаружил Эндикотта лежащим на полу
спальни в луже крови. Он был мертв — пуля 38-го калибра угодила ему в затылок.
Маленькие глазки Берты алчно блеснули.
— А что говорит шофер такси?
— Шофер заявляет, что его пассажир добрался до дома
Эндикотта примерно без одной минуты девять, так как в девять он заканчивает
работу. В тот вечер водитель вернул машину в гараж на семь минут позже.
Свидетель Хейл утверждает, что выстрел произошел ровно в девять, а служащий
заправочной станции в Ситрес-Гроув говорит, что миссис Эндикотт подъехала к
станции также ровно в девять, когда он закрывался.
Миссис Эндикотт поехала в сторону Сан-Диего. Никто не знает,
где она была. Позже она сказала полиции, что услышала об убийстве на следующее
утро по радио.
Она вернулась на похороны. Эндикотт не оставил завещания,
так что его жена унаследовала все — других наследников не оказалось.
Спустя несколько месяцев миссис Эндикотт обосновалась в
«Козодое», на ранчо своего мужа. Она редко покидает дом и, как говорят, ведет
жизнь затворницы.
Хейл рассказывал близким друзьям, что Эндикотт перед
убийством очень нервничал и сказал ему, что жена бросила его окончательно.
Полиция предполагает, что Эндикотт платил деньги какому-то
шантажисту, который с ним и разделался.
— Почему? — осведомилась Берта.
— В то утро Эндикотт снял со счета двадцать тысяч долларов
наличными. Уже в третий раз за три месяца он брал из банка наличными крупные
суммы. В первые два раза он снимал по десять тысяч. Эндикотт сказал Хейлу, что
ожидает посетителя, который отнимет у него всего несколько минут.
— Чтоб меня поджарили, как устрицу! — воскликнула Берта. —
Десять штук в месяц! Наверняка это шантаж!
— Конечно, — согласился я.
Берта задумалась.
— Ты позволила Энселу одурачить себя? — спросил я.
— То есть как это «одурачить»? — сердито отозвалась Берта.
— Он соответствует описанию, данному шофером такси своему
пассажиру человеку, приехавшему на ранчо Эндикотта за несколько минут до
выстрела.
Полиция думает, что этот парень был шантажистом и что
Эндикотт отказался продолжать выплачивать ему деньги.
— Ну? — поторопила меня Берта.
— Что бы ты сделала на месте шантажиста, Берта?
Неужели прикончила бы простофилю, который платил тебе десять
штук в месяц?
— Конечно нет, — усмехнулась Берта. — Я бы застраховала его
жизнь и наняла телохранителя, который следил бы, чтобы он не угодил под
трамвай.
— Вот именно, — кивнул я.
Берта снова задумалась.
— Значит, если бы не шофер такси, у полиции не было бы ни
одного подозреваемого.
